Умершие в мире живых. Европейские исследования - Коллектив авторов
В МБЛ некрологи размещались на протяжении всего существования газеты, а к 1960‑м гг. сформировалась их «классическая» форма, просуществовавшая в более-менее неизменном виде почти тридцать лет (Arnar Árnason, Sigurjón Baldur Hafsteinsson 2018: 89). Анализируя некрологи конца 1980‑х гг., Дэвид Кэстер выделяет четыре основных мотивации к их написанию, эксплицитно выраженные в тексте. Некрологи служат для: 1) «поминовения» (remembrances) – публично представленного итога жизни покойного и его значимости для общества; 2) выражения соболезнований родственникам и друзьям усопшего (как прямым текстом, так и через сам факт написания некролога); 3) прощания с умершим; 4) выражения благодарности за проведенное вместе время (Koester 1990: 315). Исследователь составляет «коммуникативную схему» исландских некрологов, где элементы поминальных текстов рассматриваются в качестве сообщений, которые адресанты-авторы (дальние родственники, свойственники или знакомые) передают через публикацию в газете трем типам адресатов: читателям, ближайшему окружению покойного и самому умершему (Ibid.: 317).
В 1990‑х гг. поминальные тексты сменили тональность, став более «личными»; появился и новый жанр – «письма» умершим, который пользуется успехом и по сей день. В 2000‑е гг. популярность некрологов лишь увеличилась. По подсчетам Гвюдрун Оулы Йоунсдоухтир, в МБЛ их количество в августе и сентябре 2010 г. выросло в 2,7 раза по сравнению с теми же месяцами 1991 г. (Guðrún Óla Jónsdóttir 2014: 26). Существенно возросли и такие показатели, как процент умерших, на которых были опубликованы некрологи (с 69 % в 1991 г. до 86 % в 2010 г.), среднее число некрологов на одного человека (Ibid.: 42), а также количество «личных» текстов по отношению к «безличным» (Ibid.: 29). Не является преувеличением замечание Гвюдмунда Андри Торссона о том, что в Исландии считается, будто «до этого (публикации некролога. – И.К.) прощание не завершено. Отсутствие некролога приравнивается к тому, что жизнь покойного была бессмысленной, даже никчемной» (Thorsson 1999: 17). Согласно результатам небольшого интернет-опроса, проведенного Гвюдрун Оулой, люди отчасти связывают количество некрологов и уважение, которое оказывается усопшему; кроме того, большое количество некрологов производит впечатление, что покойный был хорошим и даже выдающимся человеком (Guðrún Óla Jónsdóttir 2014: 54–55).
Артнар Ауртнасон и Сигурйоун Бальдур Хафстейнссон упоминают своего рода неофициальные «соревнования» между родственниками усопших: читатели обращают внимание на слишком маленькое или слишком большое количество некрологов одному человеку, а в случае смерти пожилых людей тексты пишут как минимум один внук или внучка из каждой ветви семьи (Arnar Árnason, Sigurjón Baldur Hafsteinsson 2018: 94–95). Вероятно, подобной конкуренцией за внимание и связанный с ним статус, приобретаемый усопшим, отчасти объясняется заметное в ряде случаев желание родственников, друзей и знакомых опубликовать максимально возможное количество некрологов одному человеку (до 15–16 в одном номере, плюс несколько в следующем или на сайте газеты), вплоть до того что в печати появляются тексты от имени детей дошкольного возраста. В то же время написание некрологов рассматривается как важный долг и дань памяти умершего. В ряде случаев об этом просили при жизни сами усопшие, о чем родственники могут упоминать в своих поминальных текстах:
Ты сказал мне прошлой осенью, когда у тебя диагностировали рак, что я должен написать о тебе красиво (МБЛ, 23.06.2010: 23).
Кэстер в своей диссертации и опубликованной позже статье отмечает, что некрологи практически никогда не пишутся ближайшими кровными родственниками – по его подсчетам, между героем и автором некролога должно быть расстояние как минимум в два родственных звена. В конце 1980‑х гг. авторами поминальных текстов крайне редко были супруги, родители, дети, братья/сестры – это оставалось прерогативой свойственников или племянников, внуков, друзей, коллег и соседей, которые хорошо знали усопшего, но в то же время не были так близки с ним, как родные (Koester 1990; 1995). Однако к началу 2000‑х гг. ситуация меняется. В 2003 г. Артнар Ауртнасон, Сигурйоун Бальдур Хафстейнссон и Тинна Грьетарсдоухтир в своей статье «Письма мертвым…» утверждают, что логика, выявленная Кэстером, уже не действует, и некрологи активно пишутся ближайшими родственниками (дети – родителям, родители – детям, супруги – друг другу): чаще всего от их имени печатаются «письма» – новый, но уже сложившийся жанр исландского некролога (Arnar Árnason et al. 2003: 273).
Отметим тем не менее, что отчасти выводы Кэстера актуальны до сих пор; однако к первой половине 2010‑х гг. произошли определенные изменения. Так, в период, рассматриваемый Кэстером, обращения непосредственно к покойным были запрещены в некрологах; тем не менее в 2010‑х гг. они уже стали нормой. Прямое обращение к усопшему на «ты» превращает его в основного адресата некролога; автор эксплицитно выражает намерение донести до умершего свое послание. Сегодня в воспоминаниях о покойном основной акцент делается не на общественную роль, а на его роль в жизни автора; в связи с увеличением количества некрологов, написанных близкими родственниками, соболезнования больше не являются их неотъемлемой частью – выражения благодарности и прощание с умершим выходят на первый план, доминируя во многих текстах. Однако главное, на мой взгляд, – изменение целевой аудитории некрологов, а точнее, соотношения между ее основными группами: авторы поминальных текстов все меньше ориентируются на читателей газеты, а покойный, напротив, становится их полноценным адресатом.
В рассматриваемый мной период «письма» составляют ощутимый процент поминальных текстов, и подавляющее число их действительно создано ближайшими родственниками и свойственниками: братьями и сестрами, детьми, зятьями или невестками, внуками, племянниками или их супругами; встречаются и «письма» от имени близких друзей. В то же время знакомые, коллеги, одноклассники или члены клуба чаще выбирают более отстраненный тон и пишут о покойном в третьем лице – их некрологи ближе к классической форме. Однако судя по текстам, проанализированным мной, логика ограничений авторства все же не исчезла полностью. Хотя некрологи детей родителям действительно вошли в широкий обиход, два других типа памятных «обращений» (родители – детям и супруги – друг другу), напротив, крайне редки. Отчасти это объясняется тем, что большинство героев некрологов – люди, скончавшиеся в пожилом возрасте (как правило, их родители уже мертвы, нередко мертвы и супруги). Однако эта тенденция сохраняется даже в случае смерти людей младше 50 лет – вероятно, писать некрологи собственным детям, мужьям или женам для большинства слишком тяжело, кроме того, подобное выражение скорби в обществе не считается правильным или привычным.
Количество поминальных публикаций, сложившиеся критерии жанра (а также ощущение, что они размываются), не говоря уже о «литературоцентричности» исландцев, объясняют бытующее здесь представление о необходимости уметь писать «правильные» некрологи – не просто тексты об умершем, но самостоятельные литературные произведения. Так, в 2001 г. МБЛ размещает на своих страницах интервью с Сёльви Свейнссоном, который открывает практический курс по некрологам из девяти занятий под названием «Что можно писать, а что нельзя», цель которого
