Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - Якоб фон Икскюль
Загадочное поведение молодого серого гуся, о котором рассказал К. Лоренц, также находит объяснение в наделении значением. Птенец серого гуся, как выразился исследователь, избирает своим «материнским спутником» то существо, которое он увидит первым, вылупившись из яйца, и долго остается привязан к нему.
При таких обстоятельствах для серого гуся значением «матери» может быть наделен даже человек. «Каким видит серый гусь человека, ставшего его материнским спутником?» — вот вопрос, который в особенности занимал Лоренца.
По моему мнению, здесь нам не следует забывать о том, что даже в окружающем мире щенка, который живет в нашем доме, мы выступаем не только в «материнской» роли, но и в роли «доставщика молока», хотя при этом щенок не облекает человека внешним видом собаки.
Карл фон Корф изложил свои наблюдения об одном филине, который высидел два утиных яйца и обращался с утятами как со своим потомством, безуспешно пытаясь кормить их сырым мясом, и весь день наблюдал за ними, сидя на ветке над утиным прудом. По вечерам филин возвращался вместе с ними в свою клетку. Когда к утятам присоединялись другие молодые уточки, филин тотчас их убивал и съедал. При этом воспитанники филина отличались от своих сородичей лишь значением, которым он их наделил. В то время как все прочие молодые уточки становились в окружающем мире филина «добычей», две утки, которых он высидел, были для него «филинятами».
Охват правила значения, которое должно преодолевать дистанцию между носителем и адресатом значения, невелик, если мы говорим о половых и родительских функциональных кругах, ибо в этих случаях речь идет об особях одного вида. И напротив, наблюдения над функциональными кругами врага и пищи свидетельствуют о том, что этот охват не имеет пределов и свойства самых отдаленных вещей могут образовывать контрапунктные взаимные связи.
Выше мной было уже рассказано о связи между правилом строения летучей мыши и правилом строения мотылька, осуществляющейся благодаря правилу значения.
С одной стороны, мы видим летучую мышь — носителя значения, способного издавать лишь один звук, с другой стороны — мотылька, который может улавливать лишь один звук благодаря очень своеобразному органу слуха. Этот звук — один и тот же для обоих животных. Основа правила значения, которое породило это соответствие, — отношение между нападением врага и защитой жертвы от него. Звук, который предназначен для того, чтобы летучие мыши могли узнавать друг друга, одновременно служит сигналом опасности для мотыльков. В окружающем мире летучей мыши это звук приветствия, в окружающем мире мотылька — звук врага. В соответствии с разнообразием своих значений один и тот же звук формирует два совершенно разных органа слуха. Так как летучая мышь способна слышать множество звуков, орган ее слуха настроен на широкий акустический диапазон. Но издавать она может лишь этот единственный звук.
Не менее интересно и рассмотрение связи между клещом и млекопитающим, осуществляющейся за счет правила значения.
Клещ неподвижно сидит на конце ветки до тех пор, пока под ней не появится бегущее млекопитающее, тогда он пробуждается от запаха масляной кислоты и падает вниз. Он падает на шерсть своей жертвы, сквозь которую он должен пробиться, чтобы добраться до теплой кожи, в которую он вонзает свое жало и всасывает кровяную жидкость. Орган вкуса у него отсутствует.
Воплощение этого простого правила значения охватывает почти всю жизнь клеща.
Строение клеща, который слеп и глух, композиционно настроено лишь на то, чтобы в его окружающем мире любое млекопитающее выступало в качестве одного и того же носителя значения. Мы можем определить этот носитель значения как в высшей степени обобщенное млекопитающее, не имеющее ни видимых, ни слышимых свойств, благодаря которым виды млекопитающих различаются друг от друга. Для клеща этот носитель значения имеет лишь один-единственный запах, который источает пот млекопитающих и который является для всех них общим. Кроме того, этот носитель значения осязаемый и теплый, и из него можно высасывать кровь. Таким образом, всех млекопитающих, столь различных в нашем окружающем мире по форме, цвету, издаваемым звукам и источаемым запахам, можно привести к одному знаменателю, свойства которого работают как контрапункт при приближении любого млекопитающего, будь то человек, собака, олень или мышь, и запускают в действие правило жизни клеща.
В нашем человеческом окружающем мире не существует млекопитающего самого по себе в качестве наглядного объекта, оно существует лишь как мысленная абстракция, понятие, которое мы используем как средство классификации, но которое никогда не встретится нам в нашей жизни.
У клеща всё совсем по-другому. В его окружающем мире существует лишь одно скомпонованное из немногих свойств, но вполне наглядное млекопитающее, которое точно отвечает потребностям клеща, поскольку эти немногие свойства служат контрапунктами для его способностей.
До тех пор, пока нас будет занимать поиск механических основ, в особенности загадочным нам будет казаться союз рака-отшельника с домиком улитки, что отнюдь нельзя объяснить постепенным приспособлением в ходе анатомических преобразований.
Но как только мы оставим такие бесплодные попытки и просто констатируем, что хвост рака-отшельника сформировался не как плавательный орган других длиннохвостых раков, а как орган для захвата раковин улиток, то хватательный хвост отшельника окажется не более загадочным, чем хвостовой плавник речного рака. Хватательный хвост рака-отшельника так же контрапунктно скомпонован с раковиной улитки, как и хвостовой плавник — с водой.
Матильда Герц сделала интересное открытие, согласно которому медоносные пчелы способны распознавать только две формы: раскрытую и закрытую. Пчел привлекают всевозможные лучевые формы и многоугольники, в то время как замкнутые формы наподобие кругов и квадратов отталкивают их. Морфологи объясняют это тем, что раскрытая форма обладает большей притягательностью. Возможно, так оно и есть. Но что это означает? Ответ на этот вопрос лежит на поверхности: все недоступные бутоны, на которые пчелы не реагируют, имеют закрытую форму. И напротив, распустившиеся цветки, которые предлагают пчелам свой нектар, имеют раскрытую форму.
Морфологическое правило пчел включает две схемы пространственного восприятия — для цветков и бутонов, что обусловлено правилом значения, которому подчиняется сбор меда. Таким образом, обе схемы контрапунктно увязаны с двумя основными
