Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - Якоб фон Икскюль
Если же мы поместим пчелу в ее окружающий мир и превратим цветки в соответствии с их формой в звезды или кресты, то бутоны примут замкнутую форму круга.
На этом основании нетрудно сделать вывод о биологическом значении этого неизвестного ранее свойства пчел. Для пчел значение имеют только цветки, а не бутоны.
Между тем, как это уже было продемонстрировано на примере клеща, единственным ориентиром в исследовании окружающих миров служат именно основанные на значении связи. И при этом совершенно неважно, является ли физиологическое воздействие раскрытых форм более эффективным.
Благодаря подобным исследованиям проблема формы сводится к простейшей формуле. Достаточно предположить, что в воспринимающем органе клетки восприятия локальных знаков подразделяются на две группы, одна из которых реагирует на «раскрытую» схему, а другая — на «замкнутую». Прочих различий не существует. Когда эти схемы проецируются на внешний мир, на их основе возникают общие «картины восприятия», которые, согласно последним успешным исследованиям, у пчел дополнены цветом и запахами.
Подобными схемами не располагают ни дождевые черви, ни странствующие моллюски, ни клещи. По этой причине в их окружающих мирах нет никаких настоящих картин восприятия.
6. Цель и план
Поскольку человек привык измерять свое бытие движением от одной цели к другой, мы убеждены, что нечто подобное свойственно и животным. Эта коренная ошибка по сей день постоянно наводит исследователей на ложный след.
Конечно же, никто не станет приписывать морскому ежу или дождевому червю способность ставить цели. Однако при описании жизни клеща мы уже говорили о том, что он подкарауливает свою жертву. Этим выражением мы, пусть и ненамеренно, произвольно приписали клещу, руководимому лишь природным планом, мелкие повседневные человеческие заботы.
Таким образом, первая задача, стоящая перед нами при исследовании окружающих миров, заключается в том, чтобы развеять ложное представление о цели. Этого можно достичь, лишь систематизируя жизненные проявления животных с точки зрения плана. Возможно, позднее будет установлено, что высшие млекопитающие в некоторых действиях руководствуются целью, однако они всегда будут подчиняться общему природному плану.
Все прочие животные вообще никогда не производят действий, направленных на достижение цели. Чтобы развеять все сомнения и удостовериться в справедливости данного тезиса, читателю достаточно заглянуть в некоторые окружающие миры. Илл. 24 обязана своим происхождением сведениям о том, как мотыльки воспринимают звук, которыми со мной поделился один знакомый исследователь. Она демонстрирует, что источник звука, на который настроены эти животные, не имеет никакого значения: воздействие звука, издаваемого летучей мышью, и трения притертой пробки будет одинаковым. Те ночные мотыльки, которые хорошо видны благодаря своей светлой окраске, улетают от источника высокого звука, в то время как имеющие защитную окраску виды при таком же звуке стараются приземлиться. Один и тот же признак порождает противоположные действия. Бросается в глаза высокая степень планомерности обеих полярных поведенческих реакций. Здесь не может быть и речи ни о распознавании, ни о целеполагании, поскольку ни один мотылек никогда не видел окраски своего покрова. Наше удивление в связи с наблюдаемой здесь планомерностью возрастет, как только мы узнаем, что искусное микроскопическое строение органа слуха ночного мотылька существует только ради восприятия этого единственного высокого звука — звука летучей мыши. Ко всему прочему мотыльки совершенно глухи.
Илл. 24. Воздействие на мотылька высокочастотными звуками
Вывод о различии между целью и планом можно сделать на основе показательных наблюдений Жана-Анри Фабра[49]. Он помещал самку павлиноглазки на лист белой бумаги, сидя на котором она некоторое время двигала своим брюшком. После этого он сажал самку под стеклянный колпак рядом с листом бумаги. Ночью через окно влетал целый рой самцов этого весьма редкого вида бабочек, и все они собирались на белом листе. Ни один из них не обращал внимания на самку, находящуюся под колпаком. Фабр не смог прокомментировать, какое физическое или химическое воздействие исходило от бумаги.
В этой связи более плодотворными оказались опыты, которые ставились над кузнечиками и сверчками. Эти опыты показаны на илл. 25. В одной комнате перед микрофоном, представляющим собой приемник, сидит оживленно стрекочущая особь. В соседней комнате перед вторым транслирующим аппаратом собрались ее брачные партнеры, которых нисколько не заботит, что рядом с ними под стеклянным колпаком сидит еще одна особь: ее пение напрасно, поскольку купол колпака не пропускает звук. Никто из партнеров не приближается к ней. Оптический образ не имеет никакого воздействия.
Оба эксперимента говорят об одном. В этих случаях нигде не идет речи о преследовании цели. Поведение самцов, которое может показаться странным, легко объяснить, если подходить к нему с точки зрения планомерности. В обоих случаях признак запускает действие функционального цикла, но из-за отсутствия подобающего объекта процесс не завершается появлением правильного признака действия, необходимого для погашения первого признака. При нормальных условиях признак действия должен быть сменен другим признаком восприятия и запустить следующий функциональный цикл. В обоих случаях необходимо подробнее исследовать природу этого второго признака. Как бы то ни было, он является неотъемлемым звеном в цепи функциональных циклов, служащих для спаривания.
Итак, можно сказать, что у насекомых нет целевых действий. Они руководствуются непосредственно природным планом, который определяет признаки, подлежащие восприятию, что мы и видели на примере клеща. Однако тот, кто когда-либо наблюдал на птичьем дворе за наседкой, спешащей на помощь своим птенцам, вряд ли сомневался, что он созерцает подлинное целевое действие. Как раз такой пример был всесторонне изучен на основании успешных опытов.
Результаты этих опытов отображены на илл. 26. Если мы привяжем цыпленка за лапку, он станет громко пищать, и наседка со взъерошенными перьями сразу поспешит на этот звук, даже не видя птенца. Как только она найдет его, она начнет яростно защищать его клювом от воображаемого врага.
Илл. 25. Кузнечик перед микрофоном
Если же мы поместим привязанного цыпленка под стеклянный колпак, так, чтобы наседка его видела, но не слышала, то его вид нисколько ее не встревожит.
Но и здесь речь идет еще не о целевом действии, а о прерванной цепи функционального цикла. Такой признак, как писк, как правило, косвенным образом связан с нападением на цыпленка некоего врага. Этот признак восприятия подавляется признаком действия — отгоняющими врага ударами клюва. Если цыпленок трепыхается, но не пищит — это еще не перцептивный признак, который повлечет за собой определенные действия. Впрочем, даже если бы такие действия последовали, они были бы совершенно бесполезны, поскольку курица не
