Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - Якоб фон Икскюль
Некоторые многоклеточные животные, например глубоководная медуза (ризостома), также обходятся единственным функциональным циклом. Весь их организм состоит из одного плавающего насоса, без фильтрации вбирающего в себя наполненную мелким планктоном морскую воду, которую он, отфильтровав, выталкивает из себя. Всё проявление жизни сводится к ритмичному раскрытию и закрытию эластичного желеобразного зонта. Повторяющееся непрерывное биение позволяет животному удерживаться на поверхности моря. В то же время стенки его желудка попеременно расширяются и сжимаются, выпуская и всасывая сквозь мелкие поры морскую воду. Жидкое содержимое желудка пропускается через весьма разветвленный пищеварительный тракт, стенки которого вбирают пищу и поступающий вместе с ней кислород. Перемещение в воде, питание и дыхание происходят за счет ритмичного сокращения мускул, находящихся на краю зонтика. Для обеспечения непрерывности этого движения по краю зонтика расположены восемь колоколообразных органов (они условно представлены на илл. 18), при пульсации которых их языки ударяют по нервной подушечке. Возникающее при этом раздражение вызывает следующее сокращение зонтика. Таким образом, медуза сама производит признак действия, который провоцирует один и тот же признак восприятия, в свою очередь активирующий неизменный признак действия, — и так до бесконечности.
В окружающем мире медузы раздается один и тот же удар колокола, определяющий весь ее жизненный ритм. Других раздражителей просто не существует.
Когда мы имеем дело с одним функциональным циклом, как в случае с ризостомой, уместно говорить о животном-рефлексе, ибо от каждого колоколообразного органа к связке мышц на краю зонта вновь и вновь проходит один и тот же рефлекс. Однако мы вправе говорить о животном-рефлексе и при наличии нескольких рефлекторных дуг, как это бывает у других медуз, при том условии, если они совершенно самостоятельны. Существуют, например, медузы с щупальцами, заключающими в себе замкнутые рефлекторные дуги. Многие медузы имеют также подвижный ротовой хоботок с собственной мускулатурой, соединенной с находящимися на краю зонта рецепторами. Все эти рефлекторные дуги функционируют совершенно независимо друг от друга и не подчиняются какому-либо управляющему центру.
Илл. 18. Глубоководная медуза с краевыми телами
Для внешних органов, имеющих самостоятельную рефлекторную дугу, было найдено соответственное название — «рефлекторная фигура». Множество таких рефлекторных фигур, из которых каждая выполняет свою функцию сама по себе, без центрального управления, имеется у морских ежей. Чтобы пояснить разницу между имеющими такое строение животными и высшими видами, можно прибегнуть к следующему сравнению: когда бежит собака, она двигает своими конечностями; когда бежит морской еж, конечности двигают его.
Подобно обычным ежам, морские ежи сверху покрыты большим количеством игл, каждая из которых устроена как независимая «рефлекторная фигура».
Кроме твердых и острых игл, соединенных с известковым панцирем при помощи суставов и служащих для того, чтобы выставить лес копий перед любым приближающимся к нему предметом-раздражителем, у морского ежа есть мягкие, длинные иглы-присоски, снабженные мускулами и предназначенные для передвижения. Кроме того, некоторые морские ежи имеют четыре вида клешней, распределенных по всей поверхности панциря, каждый — с собственным назначением (клешни для чистки, приема пищи, захвата и поражения ядом).
Хотя некоторые «рефлекторные фигуры» действуют в связке, работа каждой из них совершенно самостоятельна. Так, реагируя на одно и то же химическое раздражение, исходящее от врага морского ежа — морской звезды, — иглы складываются, и вместо них в ход идут ядовитые клешни, вцепляющиеся в щупальца врага.
Таким образом, мы вправе говорить о «республике рефлексов», в которой, несмотря на полную независимость всех рефлекторных фигур, всё же царит абсолютный «гражданский мир». Это подтверждает тот факт, что для нападения на нежные щупальца звезды никогда не используются клешни захвата, применяющиеся, однако, при приближении любого другого предмета.
Во главе этого «гражданского мира» нет единого центра, как в человеческом организме, где даже острые зубы представляют собой опасность для языка, избежать которую позволяет включение в центральном органе признака восприятия — боли. Боль препятствует действию, которое может ее вызвать.
В республике рефлексов морского ежа, у которого нет надстроенного центра, «гражданский мир» оберегается иным способом. Это происходит благодаря наличию специального вещества — «аутодермина». В концентрированном виде он подавляет рецепторы рефлекторных фигур. В целом же его присутствие в коже ежа настолько ничтожно, что при легком соприкосновении с инородным предметом это вещество не оказывает никакого действия. Но если прикосновение охватывает два участка кожного покрова, его действие вступает в силу и препятствует проявлению рефлекса.
Очевидно, что окружающий мир республики рефлексов, которую представляет собой каждый морской еж, содержит множество воспринимаемых признаков, поскольку в ней много рефлекторных фигур. На основании того, что функциональные циклы работают совершенно обособленно друг от друга, можно утверждать, что эти признаки сохраняют полную изолированность.
Даже клещ, жизненные проявления которого, как было показано, в сущности, сводятся к трем рефлексам, стоит в этом отношении выше, так как его функциональные циклы не основаны на изолированных рефлекторных дугах, а имеют общий орган восприятия. И потому жертва в окружающем мире клеща, пусть даже и состоящая лишь из раздражений от масляной кислоты, осязания и тепла, может быть воспринята как некое единство.
Морской еж не обладает такой способностью. Воспринимаемые им признаки, состоящие из чередующихся тактильных и химических раздражений, образуют полностью изолированные величины.
Некоторые морские ежи, как показано на илл. 19а и 19b, одинаково реагируют движением шипов на любое затемнение горизонта, чем бы оно ни было вызвано — облаком, кораблем или настоящим врагом, то есть рыбой. Однако эти изображения недостаточно ясно передают окружающий мир морского ежа. У него нет зрительного пространства, и потому речь идет не о том, что внешнее затемнение служит для животного перцептивным признаком, а скорее о том, что тень действует на его светочувствительный покров как слабое прикосновение ватным тампоном. Изобразить это невозможно технически.
а
