Стефани Лоуренс - Прекрасная Юнона
Хелен слегка приоткрыла глаза. Она смотрела, как Мартин избавлялся от одежды до тех пор, пока не улегся рядом с ней, заставив ее быстро зажмуриться, прежде чем снова распахнуть глаза с самым невинным видом.
Мартин нежно улыбнулся, стараясь ободрить ее. Он снова склонился над Хелен, не позволяя ей рассмотреть его. Вглядевшись в ее лицо, он не смог заметить никаких признаков испуга. Во всяком случае, пока.
– Молодец, – прошептал он, старательно сдерживая бурлившую в нем страсть. Его губы опустились на губы Хелен.
Когда она снова закрыла глаза, Мартин испытал облегчение. По правде сказать, он не представлял себе, что могло ее напугать, но, если близкое знакомство с Уолфордом так дорого обошлось ей, лучше, чтобы она не видела его голым.
Оторвавшись от ее губ, Мартин переключился на другие части ее тела, постоянно успокаивая и ободряя Хелен ласковыми словами. Тратить время на разговоры в подобных ситуациях было совсем не в его правилах, но тут был особый случай, единственный в своем роде. Он по-прежнему продолжал наблюдать за ней, опасаясь увидеть признаки расстройства или испуга, готовый немедленно остановиться, если ей покажется, что он слишком торопится.
Хелен слушала слова Мартина, но она не могла сосредоточиться и не понимала их смысла, улавливая лишь чувственный звук его голоса. Ей хотелось, чтобы он перестал говорить и занялся удовлетворением ее желаний. Ей хотелось прикасаться к нему, познавать его тело, но прежде она никогда не знала подобных желаний и сомневалась, насколько это допустимо. Наконец, не удержавшись от соблазна, Хелен попыталась погладить ладонями его мускулистую спину, но Мартин, повернувшись, поймал их и, удерживая в одной руке, завел руки ей за голову.
– Не сейчас, милая. Мы не должны торопить события.
Хелен удивилась. Почему нет? Ей хотелось понять. Она чувствовала себя так, словно готова проглотить его целиком и полностью, а он отвечал: «Не сейчас». Все ее тело горело, но ей хотелось еще больше огня.
– Мартин…
– Молчи. – Он закрыл ей рот поцелуем. – Доверься мне. Тебе понравится. На этот раз все будет по-другому. Я обещаю.
Хелен недоумевала. Конечно, на этот раз все будет по-другому – она любит его. Раньше она никогда никого не любила. Ее недоумение росло. Хелен захотелось встряхнуть головой, чтобы избавиться от ощущения, что во всем этом есть что-то, что ускользает от нее, чего она не понимает.
– Тебе нечего бояться. Все будет медленно и легко. Никакой боли, одно наслаждение. Доверься мне сейчас, и я покажу тебе, как прекрасно это может быть.
Нежность его голоса, за которой улавливалось едва сдерживаемое желание, дала Хелен ключ. Ее глаза широко распахнулись, но Мартин, занятый тем, что целовал ее, не заметил этой реакции. Быстро осознав свою ошибку, Хелен снова закрыла глаза, не желая спугнуть ощущение легкости и полета, которым наполняли ее поцелуи Мартина.
Он думал, что муж, занимаясь любовью, причинял ей боль и, по меньшей мере, сломал ей пару ребер, решила она, и что теперь у нее отвращение к этому занятию. Если бы в это время Мартин не целовал ее, Хелен от удивления покачала бы головой. Как он мог прийти к такому безумному заключению? Артур никогда не делал ей больно. Ему просто не удалось пробудить ее чувственность. Теперь, когда она поняла, что такое страсть между мужчиной и женщиной, она знала правду. Ее совсем не пугала перспектива заняться любовью с Мартином. Но почему он так решил?
Однако теперь не время для всей этой ерунды.
Сознание Хелен с трудом воспринимало даже то, что происходило сейчас, не говоря уже о том, чтобы строить предположения. Поцелуи Мартина становились все более страстными, и она чувствовала, что тает под ними. Последняя способность мыслить оставила Хелен. Все ее существо охватило радостное ощущение.
Мартин благодарил Бога. Глядя на красавицу, лежавшую в его объятиях, он не замечал ни малейшего испуга, никаких признаков нервной девичьей дрожи. Тем не менее он крепко держал в руках вожжи своей страсти, противопоставив невероятному соблазну жесточайший самоконтроль. Это была трудная задача – медленно соблазнять богиню. Мартин старательно разжигал костер, разгоравшийся между ними, бросая в него горячие угли любви и поливая расплавленной магмой желания. Постепенно его сдержанность начала таять. Мартин заставил себя снова отпрянуть, чтобы убедиться в том, что она не испытывает ничего, кроме удовольствия. Когда он, наконец, привел ее на самую вершину блаженства, стараясь удержать этот краткий миг как можно дольше, Мартин почувствовал неудержимое стремление последовать за ней, и его разум захлестнула волна собственного наслаждения.
Звон элегантных французских часов в виде колесницы, стоявших на мраморной каминной полке, пробился в затуманенное блаженством сознание Хелен. Четыре часа.
Четыре часа! Она мгновенно открыла глаза. Ее смущенному взору предстала широкая загорелая мужская грудь, покрытая редкими завитками черных волос. Обостренные чувства ощутили вес тяжелой мускулистой руки, расслабленно лежавшей поперек ее тела.
Сдерживая стон, Хелен закрыла глаза. Что теперь? Ее тело и разум все еще находились в плену пережитого удовольствия. Как просто было бы лежать здесь, наслаждаясь теплом его близости, и предоставить судьбе решать все самой. Но тогда Мартин проснется и снова заговорит о браке, а ей придется отказывать ему, лежа нагишом в его объятиях.
Хелен поморщилась. Открыв глаза, она медленно подняла взгляд к лицу Мартина. Он по-прежнему спал. К счастью, она лежала с внешней стороны кушетки. С легким вздохом облегчения Хелен осторожно выбралась из его сонных объятий и выпростала ноги из-под шелковых покрывал, которыми он накрыл их.
Оказавшись на свободе, она быстро начала одеваться. Застегивая корсет, Хелен позволила себе любовно окинуть взглядом большое тело, раскинувшееся среди смятых шелковых покрывал. На ее лице мелькнула неясная улыбка. Теперь она, по крайней мере, знала, что значит лежать на конце радуги и отчего так вспыхивали глаза Доротеи, когда она смотрела на Хейзелмера. Мартин перенес ее на конец радуги и подарил мгновения бесконечного наслаждения, подобного которому она никогда не испытывала. Хелен навсегда запомнила его, запечатлела в своем сердце, как свет, которому суждено озарять годы одиночества, ждавшие ее впереди.
Подавив вздох, она надела платье и расправила его поверх нижней юбки. Что ей сказать Мартину, когда он попросит ее руки? Несмотря на то что с последней попытки прошла неделя, Хелен так и не смогла придумать, как объяснить ему свой отказ. Сказать по правде, раздумья привели ее к выводу, что сама попытка такого объяснения может оказаться опасной. Мартин был не из тех мужчин, которые готовы смиренно принять отказ. Он станет спорить, угрожать, воспользуется любыми средствами, чтобы заставить ее уступить. А Хелен не собиралась уступать. Даже несмотря на те прекрасные часы, которые она провела с ним, а может быть, именно благодаря им, Хелен лишь утвердилась в своей решимости дать ему возможность осуществить свои мечты. Она любила Мартина, любила сильней, чем могла себе представить, глубже, чем могла осознать. Самопожертвование было тем, в чем у нее имелся некоторый опыт. Ее девичьи грезы были принесены в жертву родительским амбициям, ее гордость – жадности мужа. Мартин, как никто другой, был достоин ее жертвы, и Хелен готова была пойти на нее добровольно, хотя и не без грусти.
Спокойно и решительно Хелен позволила взгляду остановиться на волевых чертах его лица, немного смягченных сном. Она никогда не сможет заставить его принять ее решение, так лучше и не пытаться. Если она ничего не станет объяснять, а лишь будет настойчиво отказывать, он придет в ярость, но не сможет принудить ее изменить свое мнение.
Ему это не понравится, но станет для него благом.
Пуговицы на спинке платья оказали серьезное сопротивление. Заметив на полу свои мягкие прогулочные туфли, Хелен сунула в них ноги, одновременно осматривая элегантно обставленную комнату. Каждый предмет здесь был очень тщательно подобран. Основу стиля составляла простота линий и форм, строгость которых уравновешивалась ярким декором, сочетавшим в себе черные и голубые тона с золотом. По правде сказать, эта комната очень подходила своему хозяину. Хелен не могла представить себе Мартина в более дешевой обстановке. Это была его среда, его место. И здесь он должен был остаться.
Ее взгляд снова упал на красивое лицо Мартина. Хелен улыбнулась, вспомнив его старания уберечь ее от воображаемой боли. Улыбка угасла. Ее отказ вызовет не только гнев. Она собиралась нанести ему удар по самому чувствительному месту. Ее отказ сдаться после любовных наслаждений больно ударит по его гордости ловеласа.
Хелен побледнела, почувствовав внезапный озноб.
В шестнадцать лет она узнала, что ей не суждено прожить легкую жизнь. Чувствуя себя несчастной и одинокой, она стойко скрывала свои горести под маской благополучия. Но чего Хелен не могла понять, так это почему судьба так жестоко обошлась именно с ней. Почему выбрала именно ее.
