Сладостное заточение - Нева Олтедж

Массимо прикусывает мою нижнюю губу.

— Ладно, теперь можешь смотреть.

Я открываю глаза.

Рамы. Огромные богато украшенные деревянные рамы занимают массивную стену. Сверкающие белые и подчеркнутые отделкой из листового золота. Над каждой из них потолочный латунный светильник для картин, мягко освещающий рисунки под полированным стеклом рам.

У меня вырывается всхлип, когда я понимаю, что это такое. Увеличенные распечатки эскизов платьев, которые я делала на протяжении многих лет. О Боже, там даже есть самое первое изображение, которое я послала ему в письме, прямо в центре стены.

Не просто эскизы. Перед каждой рамкой стоит гладкий и блестящий белый манекен из кованого железа, демонстрирующий платье, изображенное на эскизе.

— О, Массимо, — шепчу я, сжимая его шею и оглядывая остальную часть комнаты.

Винтажные полки, большие шкафы, обилие витринных платформ. Удобные сиденья, декоративные зеркала, великолепные верхние светильники. Сбоку — стопка коробок. Я могу только представить, что этот человек в них спрятал. Эмоции застревают в горле, когда я оглядываюсь вокруг. Никто никогда не делал для меня ничего подобного.

— Прости, если я не правильно подобрал все цвета. Швеи постоянно приставали ко мне, присылали по электронной почте фотографии разных тканей… Как будто я могу различить разные оттенки. Я имею в виду Skobeloff ? Что это за хрень? Звучит как название какого-то изысканного торта.

Я наполовину смеюсь, наполовину шмыгаю носом.

— Это голубовато-зеленый. Похож на бирюзовый, но с более яркими зелеными оттенками.

— Чёрт. Я заставил тебя плакать. Мне жаль. Я дам им знать, чтобы… ДА, Я ПОНИМАЮ, ЧТО МНЕ НУЖНО БЫЛО ВЫБРАТЬ БИРЮЗОВЫЙ. А ТЕПЕРЬ, ЗАТКНИСЬ!

— Нет. Нет, все в порядке. — Обхватив его лицо ладонями, я притягиваю его лоб к своему. — Он прекрасен. Просто идеален. Но… почему ?

— Потому что это была твоя мечта. И потому что ты чертовски крутой модельер, ангел. Ты заслуживаешь собственного бутика. — Он несет меня через комнату к противоположной стене, где белая атласная простыня покрывает… что-то. Переместив меня в своих руках, он хватает угол и дергает ткань. — И своего собственного бренда, — добавляет он.

Я смотрю на широкую табличку с белыми и золотыми скорописными буквами. Два слова. Два слова, которые заставляют меня плакать.

Захара Спада

— О нет! Нет, нет. Мы ещё не закончили, — усмехается Массимо, опуская меня на пол. — Мы закончили с брендом. Но не с самим брендингом.

Я едва держусь. Мое зрение затуманено, когда я наблюдаю, как он опускается на одно колено. На его губах играет озорная улыбка, когда он лезет в карман и поднимает руку, протягивая мне кольцо.

— Захара Веронезе, ты воздух, которым я дышу, и свет, который позволяет мне видеть. Я люблю тебя больше всего на свете, и мне нужно, чтобы весь мир об этом узнал. Ты мой друг. Мой спаситель. Любовь всей моей жизни. Но теперь, пожалуйста, стань моей женой?

— Ты уже спрашивал меня, глупый. — Я фыркнула. — И я сказала да.

— Без кольца это не считалось. Так что мы попробуем ещё раз. — Он поднимает кольцо выше. — Оно платиновое, конечно. Так что, ты выйдешь за меня?

— Да, — выдавливаю я. — Я согласна.

Моя рука трясется, когда он берет ее, поднося к своему рту. Эта ухмылка все еще не сползает с его лица, когда он обхватывает ими мой безымянный палец. Влага скапливается между моих ног, когда он медленно скользит моим пальцем в свой рот. Ощущение потрясающее — одновременно невинное и совершенно эротичное. Мягкость его губ, когда они смачивают мою кожу, нежно скользя по моему пальцу. И острота его зубов, одновременно ласкают его. Когда он начинает вытаскивать мой палец, его скользкий язык гладит нижнюю часть, в то время как край его зубов царапает верхнюю. Идеальное сочетание грубости и нежности. Прямо как он.

— Вот и все, — он целует подушечку на кончине.

Я завороженно смотрю, как он надевает кольцо, при этом очень тщательно поправляя кольцо по пальцу. Потолочные светильники отражаются от блестящего кластера, расположенного с самым большим маркизом в середине и двумя наборами постепенно уменьшающихся камней, зеркально отражающих друг друга по обе стороны.

— Это корона. — Он нежно приподнимает мой подбородок пальцем. — Для моей королевы.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

— А теперь, ангел… — Зацепив пальцами пояс моих брюк, он стягивает их вниз вместе с моими трусиками. — А теперь я сделаю твою королевскую киску как следует влажной, прежде чем устрою ей королевский трах.

У меня вырывается крик, когда он усаживает меня на шезлонг, обитый белым бархатом, а затем зарывается лицом между моих бедер.

Кончик его языка кружит вокруг моего клитора, движение быстрое и яростное. Он кладет мои ноги себе на плечи, затем просовывает руки под мою задницу. Одним быстрым движением он поднимает меня, приближая к своему рту.

Движения его языка превращаются в томные, длинные облизывания, прерываемые спорадическими укусами, пока он пирует моими соками. Есть что-то совершенно декадентское в том, чтобы развалиться на винтажном диване, пока он стоит на коленях на полу и поедает меня. Я уверена, что дверь не была заперта, когда он привел меня сюда, а это значит, что кто угодно мог зайти и увидеть нас. Возможность этого буйствует в моем сознании, возбуждая меня сверх всякой меры. Схватив его за волосы, я наслаждаюсь дрожью, сотрясающей мое сердце.

Боже мой, ее вкус… Он сводит меня с ума. Почти так же безумно, как и то, что она дергает меня за волосы. Вцепившись пальцами в мои пряди, она притягивает мое лицо ближе. Я провожу языком между ее складок, вдыхая ее запах. Чистый Эдем. Я наслаждаюсь гребаным раем. Но мой бедный член застрял в аду, потому что прошло уже несколько часов с тех пор, как он был внутри нее.

Я облизываю и глажу, а затем делаю маленькие укусы, дразня ее восхитительную киску. С каждым прикосновением она дрожит, и ее тело трясется. Она близко. Так близко. Мне хочется продолжать мучить моего ангела вот так, но я не думаю, что смогу продержаться дольше.

Я на взводе. Готов взорваться. Но не только секс так меня заводит. Она сказала «да» . Это слово все еще звенит у меня в голове. Все еще меня поражает, что она хочет провести свою жизнь со мной, с сумасшедшим ублюдком.

«Нас таких двое», — говорит вечно раздражающий голос в моей голове.

Принято к сведению.

Хм. Хочешь знать, что я заметил? Не так давно ты утверждал, что никогда ни перед кем