Король - Тиффани Райз
— Разве важно, нравится он мне или нет? — спросил Сорен, в его глазах мелькнуло веселье.
— Нет, — сказал Кингсли. — Мне нравится.
— Как и мне.
— Слава Богу, — ответил Кингсли, с облегчением прислонившись к стене. — Я построил его для тебя. Это твоя игровая площадка. Здесь ты будешь в безопасности. Я позабочусь об этом.
— Знаю. Я доверяю тебе.
Кингсли выпрямился и перевел дыхание.
— У меня сегодня много греховных дел. Нет времени на пустые разговоры, — заявил он и направился к двери.
— Кингсли?
Мужчина развернулся.
— Я горжусь тобой, — сказал Сорен.
Кингсли посмотрел на него и задал вопрос, который мучил его уже девять месяцев.
— Почему ты не пришел ко мне раньше? — спросил Кингсли. — Ты знал, где я живу и где нахожусь.
— Я хотел, — признался Сорен. — Я знал, что ты найдешь меня так же легко, как и я тебя. Когда ты этого не сделал, я решил, что ты не хочешь меня искать.
— Я тоже так думал, — ответил Кингсли, — что ты не хочешь искать меня. Хорошо, что твою Королеву-девственницу арестовали.
— Пути Господни неисповедимы.
— Ты ведь не бросишь меня снова, не так ли? — спросил Кингсли.
Сорен вздохнул.
— Ты все время забываешь…
— Верно. Я ушел от тебя.
— Ты снова меня бросишь? — спросил Сорен. — Даже если мы никогда…
— Нет, — ответил Кингсли. — Ты прав. У меня есть все любовники, которых я только могу пожелать. Мне нужны друзья.
— А как насчет семьи?
— Она нужна мне еще больше.
Сорен подошел к нему и обнял его, как равного себе, как друга. Не этого мужчина хотел от Сорена, но знал, что это было то, что ему нужно.
— Я все равно попытаюсь затащить тебя в постель, — заявил Кингсли, отстраняясь и поправляя свой черный фрак.
— Делай, что хочешь, — ответил Сорен со своим старым, холодным высокомерием, и тогда Кингсли решил, что затащит Сорена в свою постель, даже если это убьет его.
А учитывая, что это был Сорен, это могло вполне произойти.
Кингсли и Сорен вышли через дверь и обнаружили Сэм за стойкой бара.
— Кинг, зацени, — сказала Сэм, выставляя в линию три бокала для шампанского. Она разлила шампанское по бокалам. Опустошив бутылку, девушка подбросила ее и поймала за горлышко.
— Том Круз может поцеловать меня в зад, — триумфально сказала Сэм.
— Очень хорошо, — похвалил Сорен. Когда он потянулся за бокалом шампанского, девушка опустила голову и понюхала его руку.
— Сэм? — спросил Сорен.
— Одну секунду. — Сэм задрала рукав Сорена и прижалась носом к его запястью. Она глубоко вдохнула. Кингсли с любопытством и весельем наблюдал.
— Сэм, почему ты меня нюхаешь? — спросил Сорен.
— Странно. Я ничего не ощущаю, — обратилась Сэм к Кингсли.
— C'est la vie, — ответил Кингсли поверх своего бокала с шампанским. — Может, мне показалось.
— Давайте выпьем, — предложила Сэм.
— За что будем пить? — спросил Кингсли.
— За тебя, — ответила Сэм.
— Согласен, — добавил Сорен. — За Кингсли. Vive le roi.
Кинг громко сглотнул и поднял бокал.
— За меня, — сказал он. — И за трех моих самых близких друзей в мире.
— Трех? — переспросила Сэм.
— Бармена, блондина и бухло.
— И за «Восьмой круг», — добавил Сорен, поднимая бокал. — Однажды я выпорю тебя за это название.
— На это и рассчитывал, mon ami.
Они чокнулись бокалами и выпили шампанское. Это была первая порция алкоголя, которую Кингсли выпил за несколько недель. Он упивался работой и счастьем с тех пор, как Сэм вернулась к нему; он не нуждался ни в каком другом опьяняющем средстве.
— Твои поданные ждут тебя, — сказала Сэм. Кингсли допил шампанское и поставил бокал на барную стойку. Он поправил жилет и провел рукой по волосам.
Он шагнул вперед.
— Кингсли?
Кинг посмотрел на Сорена.
— Jeg elsker dig, — сказал Сорен.
— Ненавижу, когда ты говоришь на датском, — ответил Кингсли.
— Я знаю.
— Ты мне скажешь, что это значит? — спросил Кингсли, слишком счастливый, чтобы быть более чем игриво раздраженным.
— Это означает удачи.
Кингсли улыбнулся в ответ Сорену, подмигнул Сэм и уже знал, что сказать.
Он подошел к выступу, который выходил на зал внизу. Они ожидали увидеть сотню, может быть, две сотни человек. В зале с легкостью можно было насчитать все пять. Он видел финансистов, генеральных директоров, художников, артистов, поэтов, политиков и плебеев. Он видел кого-то и никого, и все это были его люди. Он будет охранять их ценой своей жизни. Девять месяцев назад ему больше всего на свете хотелось забраться на дно бутылки и утонуть в наркотиках. Теперь перед ним было пять сотен причин жить. А позади него, по обе стороны от него, стояли две его самые важные причины жить.
Собравшаяся толпа медленно утихла в его присутствии. Когда наконец воцарилась тишина, он улыбнулся им и громким, четким голосом произнес одну единственную фразу:
— Добро пожаловать в Королевство.
Глава 42
Где-то в Лондоне.
2013
Когда Кингсли закончил свой рассказ, из радионяни донесся тихий вздох. Грейс посмотрела на Кингсли и улыбнулась.
Она встала, поманила пальцем Кингсли, и он последовал за ней вверх по короткой лестнице и дальше по темному коридору. В комнате уже горел свет, миниатюра воздушного шара из окрашенного стекла. Игрушечная лампа отбрасывала на стены оттенки красного, синего, зеленого и золотого, рисуя радугу света вокруг Фионна.
— Почему не спишь? — спросила Грейс, перегнувшись через край кроватки и нежно положив руку на спинку сына. — Ты знаешь, что у нас гости? Кое-кто хочет познакомиться с тобой.
Кингсли посмотрел на мальчика в колыбели, одетого в бледную сине-белую пижаму. У него была копна светло-русых волос на головке, ярко-голубые глаза матери и торжественное выражение лица. Такой серьезный взгляд на таком маленьком мальчике. Кингсли чуть не рассмеялся над ним.
— Можно? — спросил Кингсли, не глядя на Грейс. Он не мог отвести глаз от Фионна.
— Конечно, — ответила Грейс. — Ему нравится на ручках.
Кингсли осторожно вытащил мальчика из кроватки и прижал к груди. Грейс дала ему мягкое голубое одеяло, которое Кингсли обернул вокруг спины и головы Фионна.
— У тебя хорошо получается, — заметила Грейс. — Но у тебя больше практики, чем у меня.
Кингсли улыбнулся и ничего не ответил. Он не мог отвечать. Он не мог говорить. Ни слова.
Кингсли усмехнулся, и Грейс, без секундного замешательства, подняла руку к его лицу и смахнула слезы с его щек.
— Merci, — прошептал он и поцеловал Фионна в макушку. Он пах как младенец, как его собственная Селеста. Чистый аромат лавандового мыла и невинности. — У нас с Фионном есть кое-что общее.
— И что же это? — поинтересовалась Грейс.
— Мы оба живы благодаря Сорену.
