Две секунды после - Ксения Ладунка
— Мы употребили. Что-то пошло не так, и у Белинды началась паранойя. Ей казалось, что ее хотят изнасиловать и убить. Она не отличала реальность и вымысел и думала, что я хочу что-то с ней сделать.
Запаниковав, я поворачиваюсь к Тому, чтобы найти поддержку, но он прожигает яростным взглядом Скиффа и не замечает меня.
Чувствую, как к лицу приливает кровь, ставится сложно дышать. Мы не употребляли в тот день. Я пустила Скиффа в квартиру, потому что боялась, а он набросился на меня. Теперь же выставляет все так, будто я была невменяема. Если присяжные поверят ему — мне крышка.
— Ей показалось, что я хочу причинить вред, и она кинулась на меня. Мы начали драться, и в какой-то момент в ее руке оказался стакан. Я вырубился и очнулся, когда он… — посмотрев на Тома, продолжает, — пытался привести меня в чувство. А дальше он чуть не убил меня.
Окаменев, я слушаю, как Скифф рассказывает, что Том делал с ним: как лупил по лицу, как выбил зубы, как окунул головой в унитаз. Как бы я ни хотела, чтобы все это было наглой ложью, на самом деле, это правда. Том, действительно, так сделал.
— Почему вы рассказали об этом только сейчас? — задает логичный вопрос наш адвокат.
— Как я и говорил, меня искала полиция. Если бы я пришел к копам, заявив об избиении, они бы тут же меня приняли. Но теперь, когда все-таки поймали… Я решил, что справедливость должна восторжествовать. Все должно иметь последствия, и поступки Белинды тоже.
Я вижу на лице Скиффа тень ядовитой улыбки и едва не всхлипываю. Он явно доволен тем, что происходит, мстит, как и обещал давным-давно. Если честно, мне абсолютно плевать на него, я виню только себя за то, что все мое поведение в прошлом привело к этой ситуации в настоящем. Я уже давно раскаялась, поняла, что была неправа, но судьба явно считает, что недостаточно мне вернула.
— Я хочу справедливости, — говорит Скифф.
Когда он завершает давать показания, судья объявляет перерыв. Влетев в комнату для обсуждений, я хватаюсь за голову и скулю:
— Это конец…
Положив ладонь мне на плечо, Том тихонько сжимает его. Внешне он спокоен и пытается сделать вид, что у него все под контролем, но я вижу — очень взволнован и напряжен. Отец, облокотившись на стол, нервно покусывает губы. Наш адвокат говорит:
— Послушайте, это нормально. В суде присяжных всегда есть две стороны дела, наша задача — убедить людей, что правы мы, а не он.
— Но он сказал неправду! Все было не так! — кричу я.
— Мы тоже будем говорить неправду, — тихо напоминает адвокат.
Я раздраженно вздыхаю.
— Он выставил все так, будто мне показалось.
Подойдя, отец кладет руки мне на плечи и смотрит в глаза.
— Ты расскажешь всю правду, и люди это почувствуют. Просто сделай это искренне, и тебе поверят. Никто не обвинит в том, в чем ты невиновна.
Жалобно взглянув на него, я киваю.
— Он — уголовник, который сейчас отбывает срок, — продолжает папа. — Ты — просто девочка, попавшая в плохую ситуацию. Правда на твоей стороне.
Я немного успокаиваюсь и смотрю на Тома. Черт возьми, как я волнуюсь за его судьбу. Если у меня есть шанс выйти сухой из воды, то у него — почти нет. Я не знаю, что будет, если мы проиграем.
Заседание начинается вновь, и со стороны Скиффа выступают свидетели: первая видеозапись, появившаяся на большом экране, записана Алисой.
Я так давно ее не видела… Оранжевая роба и волосы, собранные в тугой хвост, доказывают, что она тоже села. Из-за меня. Я сдала ее, а потом просто вычеркнула из своей жизни, потому что решила забыть обо всех неприятностях.
Наверное, я неправа. Ведь нельзя стирать прошлое так, будто его не было — однажды оно вернется и спросит, за что ты так несправедливо с ним обошелся. Я готова расплакаться, увидев Алису. Она была моей подругой. Но я выбрала другую дорогу и просто не могла продолжать общение с ней.
Алиса рассказывает обо мне: как мы встретились, употребляли вместе наркотики, разъезжали на моей Ламборгини.
«Да, у нее всегда были деньги, она была богата. Ее парень — рок-звезда», — говорит она. Алиса не представляет, что случилось между мной, Скиффом и Томом в тот день, но знает, что Скифф долго восстанавливался после избиения. Она ни в чем меня не обвиняет, но выступает на противоположной стороне. Говорит, что верит в то, что я могла ударить своего дилера стаканом из-за наркотического прихода.
Дальше на экране Скотт — парень Алисы, который всегда ненавидел меня. Он проезжается по мне катком, рассказывая, какая я была отвратительная. Следующая… Стейси. Видеозапись с ее показаниями причиняет мне самую сильную боль.
Во-первых, потому, как она выглядит. Стейси сильно исхудала, под глазами глубокие темные мешки, а само лицо бледно-землистого оттенка. По всей коже у нее рассыпаны красные большие волдыри. Она точно не слезла с наркотиков, а продолжает употреблять. Я вижу в ней себя — если бы вовремя не остановилась и осталась в этой западне, мне повезло, что отец вытащил меня.
Я, и правда, счастливица. Нашлись люди, которые помогли мне и все объяснили. У Стейси таких не было и, возможно, поэтому сейчас она выступает против меня.
Показания стороны Скиффа заканчиваются подтверждением его травм из больницы, фотографиями следов крови под ультрафиолетом, обнаруженных дома у Тома, и генетической экспертизой.
С нашей стороны я выступаю первая. Потом все по очереди рассказывают нашу версию: Том, отец, участники «Нитл Граспер». Врач Тома приводит все доказательства его заболевания, в том числе и недавнее посещение больницы. Показания отскакивают у нас от зубов — все учили их очень старательно.
В основном, мы говорим все так, как было. «Нитл Граспер» рассказывают про Тома, отец про меня. Когда финальные слова сказаны, и последние доводы приведены, присяжные отправляются на трехчасовое обсуждение, а мы уходим нервно ждать вердикт.
Поверить не могу, что как только в моей жизни все начало более-менее налаживаться, появилось это дело. Когда мы с Томом решили пожениться, его могут посадить. Я не хочу думать об этом. Буду дальше убеждать себя, что нам ничего не грозит.
Пройдя по длинному коридору суда, я останавливаюсь у огромного арочного окна. Внизу много людей, все ожидают вердикт и наш выход. Тошно от того, что такие личные вещи, как это дело, приходится решать под наблюдением всего
