Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– Нет, Люся… Слово даю! – я шустро выскочил из-под её рук и бросился убегать, топая босыми ногами по деревянной веранде. Чуть поскрипывающие доски приятно холодили стопы, а внутри разливался океан радости.
– Ты знаешь пол нашего малыша? Кто? Мальчик?
– Внук? – к нашему бегу уже присоединились и родители, эхом выкрикивая предположения.
– Нет, Чибисов мне сестру обещал! – подытожил Витька и шумно брякнул сумкой о пол.
– О! Сыночка явился – не запылился.
– Витя! – Люся бросилась обнимать сына, а ещё через минуту и вовсе забыла о потерянном конверте…
… Оказалось, что завтракать в кругу родных – это так приятно. Мамы пекли, жарили, отцы стучали, сверлили и изо всех сил пытались успеть к назначенному часу Х. С такой бригадой дом за неполные сутки уже стал напоминать не голую постройку из кругляка, а уютный уголок, в который хочется возвращаться. Да под эту суматоху Люська вовсе забыла о своих тревогах и подозрениях.
Моя девочка расцвела… Она со свойственной ей энергией бросилась создавать уют и распределять комнаты. Иногда даже приходилось останавливать её и напоминать, что из всех собравшихся беременная именно она, а мужчины всё-таки мы, и только тогда Люся отпускала тяжеленную стремянку и постыдно опускала глаза.
Родители, как могли, забалтывали жену, а Витька по команде разлил чайник чая на всю её одежду, разложенную на кровати, и даже удержался, чтобы не подмигнуть заговорщицки. Всё шло по плану. Друзья пошагово отчитывались о проделанном, корректируя меня по времени, когда можно выходить. И когда Доний дал последний сигнал, пришла моя очередь действовать.
– Милая, а пойдём погуляем? – шустро натянул белую футболку и вовремя перегородил дорогу жене, пробегающей из душа в гардеробную.
– Кирилл! Какой гулять? У нас полный дом гостей!
– Мам, иди уже гуляй, – зашипел Витька, уже в третий раз перетаскивающий диван со второго этажа на первый. – Выдохни, успокойся и возвращайся. И мы отдохнем от твоей неуёмной энергии.
– Тебе мать мешает, что ли? – вспыхнула Люся. – Вот, Чибисов! Видишь, что нас ждёт? Сначала ты его любишь, в жопку сладкую целуешь, а он потом прогоняет тебя. Да и в чём я пойду? Ты ж залил все мои вещи!
– Ну, хочешь, я дам тебе свои шорты? – продолжал юморить Витька, игнорируя мои намёки, что пора бы уже завязать. – Кстати, там сарафан в гардеробной висит. Его бабушка, видимо, успела повесить.
– Точно! Ладно, Чибисов, пойдем отсюда, пусть они выдохнут. А то даже неудобно, что все вторые сутки вкалывают на нашем участке, – Люся стянула полотенце с волос, взбила влажную вьющуюся гриву и скрылась за дверями гардеробной.
– Фух… – мы с Витькой отбили друг другу пятюню и разошлись по своим местам.
Люсёк собралась быстро, выпорхнула в белоснежном вязаном сарафане и миленьких босоножках. Без косметики она была как девочка. Моя девочка…
И мы пошли… Брели вдоль линии новой постройки, где уже вовсю обживались Королёвы, Керези и Царёв, а Доний временно перебрался в соседний посёлок «Вишнёвый», чтобы и его жена дышала свежим воздухом, пока Саня достраивает и для него резиденцию.
Новые дома были в одной стилистике со старыми постройками, не создавая конфликта. Все было чисто, светло и так уютно, что душа радовалась. А когда мы вышли из задней калитки на поле цветущего Иван-чая, Люся завизжала… Она собирала букет, пока цветы не перестали вмещаться ей в руку.
Остановились на холме, смотря, как на спокойной глади реки бликует солнце.
– Боже! Что там такое? – охнула Люся, рассматривая линию песчаного пляжа. К реке шла белоснежная ковровая дорожка, упирающаяся в понтон с цветочной аркой. А по обе стороны от неё были расставлены складные стулья.
– А ты как думаешь?
– Чи-би-сов… – простонала Люся, растерянно рассматривая совершенно пустую локацию. Она прижимала трясущиеся ладони к сердцу и смотрела мне в глаза с такой теплотой, что хорошо стало.
– Идём, я подарю тебе праздник, – взял её за ладошку и повёл к берегу. И как только мы прошли заданную точку, в вечернем небе стали рассыпаться залпы салюта, а из-за лесочка ровным гуськом вышли все наши родные и близкие. Из-за наших спин появилась толпа официантов с подносами с шампанским…
И всё завертелось, закружилось…
Улыбки, смех, поздравления, искренние слёзы. И всё было так, как должно быть.
И сухие вопросы от выездного регистратора, которые уже не несли юридической силы, а просто как должок, который я возвращаю своей жене. И её трясущиеся губы, и её громкое, уведенное ДА!
– Сдавайся, Чибисова, это любовь… – втянул носом аромат её горячей кожи, стёр солёные слёзы и поцеловал.
– Я так тебя люблю, майор!
– Стой, рано, милая… – я уже слышал звук, которого ждал с необъяснимым трепетом. Гости тоже стали оборачиваться по сторонам, а когда поняли, откуда идёт звук, задрали головы к небу.
– Кирилл? – Люся смотрела на три точки в небе, которые с диким шумом приближались в нашу сторону.
– Смотри, Люсёк…
И как только я договорил, над нами с оглушающим рёвом промчались три небольших самолёта, а небо взорвалось залпом розового дыма, клубы которого переплетались с облаками, падали на нас мелкой россыпью порошка. Закат пронизывал эту взвесь золотыми лучами, словно нарочно подсвечивая, чтобы весь мир узнал, что у меня скоро родится дочь.
– Девочка! Чибисов! У нас будет дочь!
Эпилог
– Лина! – голос мужа прозвучал как раскат майского грома.
Откинула одеяло и обреченно пошла на первый этаж тушить очередной пожар отцовской ревности. Картина была традиционной: Кирилл сидел в своём кресле у камина, а у порога топталась Ангелина, пряча от отца переодетое бархатное мини-платье. Увидев меня, она захлопала глазами, прося поддержки, а сама отработанным жестом запихивала улику в напольную вазу с сухоцветом прочь от пытливого взгляда папы.
– Мам…
– Что «мам», Лина? – Кирилл встал и медленно направился к дочери, пойманной с поличным за возвращением домой в неустановленное полковником время. – Ты во сколько должна была вернуться?
– Пап, я уже не…
– Ой, дай угадаю? – Чибисов остановился на равном удалении от меня и дочери, спрятал сжатые
