Сдавайся, это любовь… - Евсения Медведева
– Ой, Люб, может, спасём одну душу, а?
– Так! – Саша Царёв зарычал, откровенно прожигая дыру на раскрасневшемся от напускного гнева лице бабушки. – Никто никуда не сбежит. Копаем дальше!
Если б не друзья, то не видать мне этого, пусть и не очень большого, но шикарного домика как своих ушей. Доний уступил забронированный для себя дом, потому что теперь, когда они с Вероникой тоже ждут ребёнка, ему показалось, что сто пятьдесят квадратов – уж очень мало, а Царёв отдал мне его по себестоимости, отказавшись слушать все мои возражения. Махнул рукой, дёрнул в своём репертуаре плечами и бросил в меня ключами, пообещав, что за выходные укатает двор самым лучшим газоном.
Дом был почти как в мечте Люськи – светлый, с морем окон, просторной круговой верандой и натуральной деревянной отделкой. В придачу шли участки с прелестными старушками – Любовь Григорьевной, бабушкой Катерины Царёвой, и Алевтиной Александровной, бабушкой Ольки Королёвой. И эти две очаровательные дамы как никак лучше подходили на роль тех самых шумных соседок, спорящих из-за нашей черноплодки. Собственно, что сейчас и происходило…
– Чибисов!
– Чибисова? – хохотал я, смотря, как по сочному газону босиком бежит Люська. Она размахивала руками, слегка подпрыгивала от восторга и голосила во всю силу, чем явно озадачила бабушек.
– Ой, какая шумная, – зашептала Любовь Григорьевна.
– Зато простая, вроде, – Алевтина Александровна засуетилась и надела очки, чтобы лучше рассмотреть новую соседку. – Соколик, а в покер твоя жена умеет играть?
– Научите, бабушки…
Жена… Моя жена.
– Ты как…? Это что? Где мы?
– Мы дома, милая, – подхватил её на руки и стал кружить. Её пушистые, чуть вьющиеся волосы то и дело взмывали вверх, пропускали солнечные лучи и становились цвета янтаря. Золота в них было настолько много, что слепило глаза.
– Я сплю? – её трясущиеся пальчики аккуратно бегали по моей шее, Люся кусала губы и старалась не разрыдаться в голос. Щёки стали пунцовыми, а глаза – счастливыми. Не осталось в ней силы сопротивления, колкости, и даже панцирь из ежовых иголок стал мягким и безопасным. И это того стоило… Я всю жизнь пахал, выполнял всю работу, что накидывал мне Керезь, сам не понимая, для чего мне эти деньги… Ну, купил тачку не по статусу майора полиции, ну, добавил на новую квартиру. А дальше что? А вот теперь всё так понятно стало, просто. – Ты сумасшедший! Кирилл! Слышишь? Ты, мать твою, чокнутыыыый!
– Кстати, про мать мою, – рассмеялся я, наблюдая, как вдалеке террасы тихо плачет от счастья моя мама, мимо которой промчалась Люся, даже не заметив в порыве восторга.
– Чибисов, скажи, что ты пошутил, – захныкала Люся и стала дрыгаться, чтобы я опустил её на землю. – Ты привез родителей и спокойно наблюдал за тем, как я стремительно теряю рейтинг самой лучшей невестки в мире?
– О! Вот и Люся, – ласково пропела мама и походкой кошечки двинулась в нашу сторону, скидывая свои лодочки. Она ступила босыми ногами на газон и зажмурилась от удовольствия, а потом… а потом как побежала! Как девчонка, раскинула руки, сгребая нас в свои по-матерински крепкие объятия. – Наконец-то я могу с тобой познакомиться. Меня Ася зовут.
– Ася?
– Да-да, и не вздумай мне выкать, и уж тем более не спрашивай отчество, я его всё равно не помню, – мама отмахнулась от смущения Люськи, как от назойливой мухи, вырвала её из моих объятий и стала кружить, рассматривая под разными углами. – Ну, ты и красотка. Я всё боялась, что он приведёт домой воблу сушёную…
– Поверьте, сухой воблы вы никогда не увидите, – Люся выдохнула, уловив лёгкость общения. – И если повезет, я наберу всего десяток лишних килограмм.
– Тю… – мама обняла её, прижала к себе и крепко поцеловала. – Я когда Кирюху носила, набрала двадцать пять. И ничего!
– Ой, тащите платки! – вздохнула Любовь Григорьевна, топча осыпающиеся ягоды ногами. – Щас все трубы умиления прорвёт.
– Люсь, ты чего плачешь? – когда мама обернулась к соседкам, Люся стала быстро смахивать слёзы.
– А что вы всё «вобла-вобла»! Тащи, Чибисов, свою воблу теперь!
– Люсь, ну утро же, может, омлет с помидорками, как ты любишь?
– Тащи воблу, сын, – подытожила мама, когда Люська взвыла в голос.
– Спокойствие! – бабушка Аля отбросила лопату и побежала к своему дому. – У меня от вечернего преферанса осталось!
– Преферанс? Какая прелесть! – моя азартная мама вспыхнула и стала потирать от нетерпения ладошки.
Мы ещё долго знакомились, потому что к этому времени из магазина вернулась вся банда с родителями Люси и моим отцом во главе, а потом до ночи собирали мебель, то и дело получая тросточками по хребтам, когда что-то не ладилось. А потом до утра пели песни, глядя, как на фоне зелёного газона поднимется солнце, путаясь в ветвях черноплодки.
– Ладно, пущай растёт, – сонно зевнув, сказала Любовь Григорьевна и шустро поднялась с кресла. – Только чур ягоды с веток над моим участком тоже мои!
– Эх ты, скряга вековая, – бабушка Аля поднялась следом и побежала вслед за закадычной подругой. – Ягод она пожалела!
– Ты опять воплотил мою мечту в жизнь, – Люся прижалась ко мне, осматривая ворох пустых коробок и уютную компанию, собравшуюся за большим круглым столом над ротанговым абажуром за игрой в покер. Родители нашли общий язык быстро, словно были знакомы всю жизнь. Отец наливал свои фирменные настойки, привезённые из Питера, а мамы обменивались рецептами засолки огурцов и уже планировали, где будет стоять парник, чтобы внуки ели только самые натуральные витамины с грядки.
– Знаешь, женушка, – я подтянул её к себе на колени, укутал плюшевым пледом с кисточками и уткнулся в пышные титечки. – Мне кажется, что у тебя слишком мало мечт.
– А с чего ты взял, что это всё?
– Тогда давай, колись, Чибисова. У меня уже ладони чешутся от желания сворачивать горы.
– Тогда я хочу праздника… – она мечтательно подняла голову навстречу рассветному солнцу, заливающему всю веранду. – Никогда не хотела, а сейчас хочу. Даже больше, чем воблы…
– Вызов принят.
– Кстати, а где конверт с результатом УЗИ? – внезапно и совсем не вовремя опомнилась Люся. – Он был в сумке!
– Не знаю, – я как мог играл спокойствие, хотя сердце уже ходило ходуном от предвкушения её реакции.
– Подлый! Подлый
