Развод в 50. Катись отсюда! - Айрин Лакс
Извинялся он так, будто ему приходилось об колено ломать себе позвоночник каждый раз, когда он говорил: «Прости!» Он редко извинялся.
Поэтому и сейчас он, закостенелый, в общем-то мужик пятидесяти лет, не мог просто извиниться и признать, что перегнул вчера палку, что виноват и хочет.… попросить прощения.
Но не царское это дело…
Потому он так изводится и бесится.
— Пизденка. Козья морда. Ещё какие-нибудь комплименты есть?
Как я с тобой.… таким… прожила столько лет.
Слепая была? Глухая? Мозги отшибло?
Наверное, у меня мозги в трусы стекали…
Вот и весь ответ!
— Может быть, я и коза, Ванька.… Вредная, скучная и старая… Тогда ты — баян.
— Как?!
— Так…. Отсюда вопрос. На хрена козе — баян?!
В ответ он зыркнул на меня так, словно просил безмолвно ему помочь. Говорил что-то вроде: « Я и так раскорячился ради тебя, как мог, Натаха!»
И я могла бы стать в этот миг понимающей, идущей на компромиссы и неконфликтной…
Возможно, мы бы помирились и неплохо провели время вместе.
Примерно, несколько дней он бы сдерживал себя, а потом все снова пошло бы по звизде.
Я могла бы и дальше быть для него удобной женой, но, стараясь угодить ему, я совсем забыла про собственные желания. Когда я уделяла время себе, не думая о нем… Не пытаясь подстроиться.… Или не учитывая его интересы?
А он?
Как часто шел наперекор себе ради меня?
Не припомню такого…
Поэтому я закусила удила и выставила мужа вон из спальни!
— Ты пожалеешь!
Посмотрим, кто пожалеет первым!
Глава 9
Иван
— Вань, твоя как?
— Что-что? Борька, тебя ни хрена не слышно. Чё ты шепчешься, как партизан в засаде?
— Я спрашиваю. Как твоя… среагировала, что ты пришёл… поздно? — чуть громче спрашивает Борис. — Скандал устроила?
— Неа.…
Я сыто развалился на диване, усилием воли сделав вид, будто внутри не саднило и не свербило от чего-то.
Мужик я или не мужик, в конце концов.
Если баба один раз не дала, это ничего не означает.
Дважды отказала — досадно.
Тупо выставила вон и дала понять, что секс вообще не светит, значит, дала зелёный свет выгулять жеребчика на вольных пастбищах.
Потому я не должен мучиться угрызениями совести и сомнений тоже быть не должно.
И потом, это не сомнения, а так… мыслишки.
Тем более, перед другом свои метания и страдания, как у юного Вертера, я обнажать не стану.
Не мужицкое это дело — яйца мять нерешительно. Тем более, в таком возрасте.
— Не было скандала? — уточняет Борис.
Скандала не было.
Натаха у меня вообще женщина не скандальная, но я, честно говоря, готовился, что утром она меня упрекнет мягко, пожурит или поднимет эту тему, но сделает так, что ссоры и не будет.
Будет разговор.
Ведь моя Наташа — из числа тех, кто считает, что всё можно решить миром и разговором.
То есть пустой демагогией, обсудить болевые точки, выплеснуть боли и прочую хуету-маету.
А мужику.…
Мужику покласть на эти разговоры большой и толстый, если эти разговорчики не вовремя секса.
Конечно, я шел ей навстречу раньше, но раньше она и яйца мои выдаивала качественно.
Но сейчас на полуголодном пайке я не могу вести светские беседы и быть уступчивым Ванюшей.
— Не было скандала. Кто бы бабе позволил закатить скандал. Жена у меня, знаешь, где… — сжимаю кулак.
— В ежовых рукавицах держишь? — вздыхает Борис. — А вот моя… расскандалилась что-то. От нее я точно не ожидал. Думал, будет спать, как обычно, когда мы с мужиками за пивом засиживаемся, а она… поджидала меня и глаза чуть не выцарапала.
— И ты это схавал?
— Так я… Виноват же. Вот… На выходные теперь к тёщё. Картошку выкапывать… — совсем пригорюнился Борис. — И тестя отправили к другому зятю. Так хоть с тестем можно было по рюмашке…
— Каблук ты, Боря. Каблук….
Разговор с другом окончен.
Я не суечусь, придерживаюсь своей линии поведения.
Но всё же.…
— Наташ, — стучусь к ней в спальню.
Дверь распахивается.
Моя выплывает…
При параде.
Волосы уложены, глаза подкрашены.
Мое любимое платье на ней — чёрное кимоно. Идет ей очень, грудь красиво в нем смотрится…
— И куда это мы такие… нарядные?
— На ноготочки. Ты что-то хотел?
— Какие таблетки мне надо… выпить?
Наташа молча подходит к зеркалу и снимает сережки, которые я ей дарил, швыряет в коробочку и небрежно засовывает в первый ящик комода.
Потом с огромным удовольствием вынимает большую коробку с бижутерией и выбирает, что надеть.
— Ты зачем серьги сняла?
— Настроение у меня другое.
— Они с бриллиантами.
— Я в курсе. Говорю же, настроение у меня другое. Не под эти серьги.
Неприятно… Там, блять, серьги целое состояние стоят, а она их… в в дальний угол… Зато грошовые серьги в виде каких-то цветочков нацепила с довольной улыбкой.
— Про таблетки подскажешь?
— Так ты возьми рекомендации врача и почитай. Все, я опаздываю.
— Где? Наташа! Где рекомендации эти взять?
— На полке.
Какая, на хрен.… полка?! У нас полок в доме туева куча!
Перерыв все, что только мог, я обнаружил ксерокопию рекомендаций на полке над столом.
На кухне, млять.
Углубился в чтение и через полминуты сердито отбросил лист бумаги в сторону.
— Это вообще на каком языке написано? На тарабарском? Для люедей? Или для умных роботов!
Снова вчитался.
Неясно же ни хрена.
Вот это… первый эта, вот это — второй.
Там ещё и третий есть.
А я, млин, на каком?
Хуй его знает.…
Мне Наташа таблетницу наполняла и напоминала…
Но сегодня в табленице пусто, и я, подумав, вообще решил ничего не пить.
Самочувствие у меня — огонь. Вчера куражился, сердце летало от близости яркой женщины и… ни разу не екнуло.
Так что, думаю, эти врачи —
