Развод в 50. Катись отсюда! - Айрин Лакс
Полтора месяца регулярного, но сдержанного секса, сбалансированного питания!
Вот его предел.…
И вместо того, чтобы встать и направить осла на путь истинный, я всего лишь открываю окно на проветривание, открываю книжку, которую вчера не дочитала… Страниц сорок осталось.
Как раз успеют приготовить и привезти мне завтрак из доставки.
Сегодня я не буду стоять у плиты, не стану докучать мужу напоминаниями принять таблетки.
С сегодняшнего дня Иван — на самообслуживании, самообеспечении и самоудовлетворении.
Глава 8
Наташа
Поклявшись себе, что не стану охать и ахать вокруг муженька, что не буду опекать его, словно заботливая наседка, я перевернулась на другой бок, подоткнула одеяло и погрузилась в чтение.
От приятного досуга меня отвлекло позвякивание посуды за дверью.
Прислушиваюсь….
Через миг посторонний звук только усиливается, и я понимаю, что это уже здесь.
В спальне.
За моей спиной.
— Доброе утро, — раздается зычным голосом мужа.
Таким возгласом можно будить служивых, задремавших на посту.
Или разгонять бездомных котов, устроивших ор под окнами.
Но будить жену… плохая затея.
Я зла на Ивана, поэтому вредничаю.
Автоматически выходит.
Само собой.
Он выливал на меня раздражение и как только не обозвал мою заботу о нём.
Полтора месяца с момента инфаркта прошло, а он считает себя молодцом хоть куда и готов скакать без передышки, к блядям отправился.
В злачное место!
У моего недовольства весомые основания, которые не стереть и не забыть.… по щелчку!
Развернувшись, я с удивлением отмечаю, что Иван приготовил завтрак и разместил его на столик на колесиках!
Надо же… Даже в кладовку слазил за столиком.
Сто лет в обед его не доставали.
— Позавтракаем? — предлагает муж.
От вида яичницы, плавающей в луже масла, с пересушенным беконом, у меня затикал нерв на левом глазу.
Иван — так себе кулинар, буду откровенной.
Он пытался украсить зеленью свое творение и порубил петрушку, которую я не ем.
С ветками.
В компанию к яичнице отправился нарезной белый батон, щедро сдобренный арахисовой пастой.
Сплошные жиры, углеводы! Совсем немного белка и почти никакой клетчатки…
В кружках дымился сваренный крутой кофе. Настолько крутой, что из глаз вышибло слезу.
— Завтрак в постель? — удивляюсь. — Может быть, ты мне ещё и цветы принес, Вань-ка?
— Цветы тоже были в планах, — сощуривается. — Но доставка больно поздно будет. После обеда. Так что давай позавтракаем так, а ты представь, что здесь — цветы.
— Спасибо. Тогда и ты представь, будто я довольна осталась и сказала тебе спасибо, — ответила я, уткнувшись в книжку.
Краем глаза замечаю, как вытягивается лицо Ивана.
Оскорбившись, он даже приподнялся с кровати, на которую успел присесть.
Взволнованно поправляет приборы, перепутав их местами.
— Что не так-то? — спрашивает.
— Мы договорились быть честными, да?
— К чему это ты клонишь?
— К тому, Ванька. Ты спросил, что не так, — делаю паузу. — Все.
— Что?! — вскочил, покраснев.
— Все не так, — добиваю его. — Абсолютно все. Я не ем яичницу-глазунью. Масло добавлять не стоило, бекон и так жирный. К тому же ты его пересушил. И, если ты не заметил, я год сижу на безглютеновой муке, а белый хлеб у нас ешь только ты. И на арахис… Ванька… На арахис у меня аллергия высыпает! Уж это ты мог запомнить? Или нет… Ах нет, куда нам… Мы же просто соседи. Так что… Забирай свой завтрак и трескай его в одиночестве. Сосед.
Иван смотрит на меня с шоком, гневом и… недоверием.
Гремучая, честно признаться, смесь.
Меня аж колотит от собственной смелости.
Я не позволяла раньше высказывать свое недовольство вот так сразу, открыто, хлестко!
Старалась сгладить углы, прийти к компромиссу, всегда хвалила его за старания и благодарила за внимание, помощь…
И чего я добилась?
Он обозвал меня скучной и променял на поход к шалавам, обесценил мою любовь и заботу.
Теперь он узнает, как быстро любовь может стать горьким пеплом.
— Ты.… — хрипит. — Ты что с моей Натахой сделала?
— Ничего, Ванька. Просто Наталье надоело быть для тебя Натахой.
— Не называй меня Ванька.
— Ты называешь меня Натахой, Ванька. Как будто я тебе.… Впрочем, неважно. Мы же соседи. Будь добр, увези это… Воняет!
— ЧТО?!
У него аж пар из ушей.
— Ты же знаешь, я не мастак на кухне торчать у плиты. Но ради тебя…
— Конечно знаю, поэтому даже не рискну пробовать.
— Я для тебя старался!
— Или ради себя, Ванька? Проехали, короче. Мы — соседи и точка. Ешь сам…
— А ты?!
— А я — большая девочка и могу сама о себе позаботиться.
— Я хотел сделать тебе приятное.
— После того, как втоптал в говно?
— Когда это?!
— Извини, но после того, как отпинают человека, бесполезно гладить его по голове и ласков дуть на вавку. Вавка от того, что ты решил дунуть мне в попку, не пройдет. У нас с тобой теперь жизнь… как у не пересекающихся прямых. Покинь мою комнату…
— Ах, твою! А моя тогда где?
— Там, где ты ночевал вчера.
Ваня пнул ногой столик.
Кофе расплескался на мой белоснежный ковер…
— Отвезешь в химчистку.
— Что?! Да хера с два. Я тебе не домохозяйка, чтобы бабскими делами заниматься!
— Значит, купишь мне новый. Такой же! — подчеркиваю я. — Это был подарок моей подруги.
— Чё ты выкобениваешься, а?! Козью морду состряпала.… — злится.
Он всегда был грубияном.
Дерзким, хамоватым наглецом, который мог подкатить и просто зажать в углу, заткнуть рот поцелуем.
Именно так и было у нас, он просто подошел и поцеловал меня, а потом спросил: «Как зовут, красивая? Моей будешь…»
И всё…
Это же было так брутально и сексуально!
Я просто растаяла там же… И все девчонки мне завидовали.
Комплименты у Ивана всегда были
