Медленный фокстрот - Александра Морозова
Неудивительно – Лайма всегда с неохотой принимала любую помощь. Даже в детстве, когда я пытался помочь ей передвинуть тяжелое или починить что-нибудь в их квартире.
– Так и будешь на полу сидеть? – спросил я.
– Я уже привыкла, – произнесла она так, словно все и в самом деле было в порядке.
– Ну ладно, – пожал плечами я и опустился рядом с ней. – Лайм, послушай меня. Я пытался сказать еще вечером, в кафе, но не получилось. Я хочу помочь тебе. И сейчас у меня есть такая возможность.
Лайма опять замотала головой. Ее глаза, светлые, того же медового оттенка, смотрели на меня едва ли не с ужасом.
– Ты хоть представляешь, о какой сумме речь? – произнесла она.
– Я найду любую сумму, – тряхнул головой я, словно так мог отбросить ее возражения. – Для меня это не проблема.
– А ты подумал, как я буду тебе эту «не проблему» возвращать?
– Господи, Лайм, ну какая разница…
– Что значит, какая разница? – Лайма дернулась, чтобы сесть по-другому, и я заметил, что больная нога у нее лишь вяло шевельнулась. – А если не смогу вернуть?
– Значит, не вернешь.
– Не знаю, как в вашей Москве, но здесь на эти деньги можно три квартиры купить.
– Да хоть сто три. Деньги – бесполезные циферки, если просто лежат на счете. Поверь, – я нашел ее руку, сжал, – у меня все есть: дом, машина, развлечения. Есть возможность заработать еще. Я не пропаду.
– Все равно я не смогу взять, – ответила Лайма. – Ты зарабатывал их своим трудом. Притом у тебя скоро свадьба. Тоже удовольствие недешевое, знаешь ли.
– Лайм, это сейчас не так важно, как ты не понимаешь? – Я уже не знал, как ее убедить. – Я не хочу, чтобы ты мучилась.
Лайма устало улыбнулась и сразу перестала хмуриться. Потом осторожно привалилась ко мне сбоку, положила голову на плечо.
– Я не мучаюсь, Дань. Правда. Она же не болит. Просто иногда ее как бы нет. С этим можно жить.
– Кому-то другому да, но не тебе.
Лайма какое-то время молчала. Тогда я продолжил:
– Ты и твоя мама столько сделали для меня. Если бы не вы, я бы никогда не стал тем, кем стал.
– Ты преувеличиваешь.
– Ничуть! Это твоя мама дала мне возможность танцевать, а без тебя я бы ничему не научился. Так почему я не могу сейчас сделать что-то для вас?
– Я боюсь операции, – призналась Лайма. – Там же нервы, позвоночник, спинной мозг… Последний врач, хороший дядька, мне больше всех остальных понравился, сказал, что операцию почти невозможно провести так, чтобы в итоге нога перестала… отмирать. Зато очень велик шанс, что после нее я вообще не смогу ходить. – Голова Лаймы заерзала на моем плече – искала положение поудобнее. – Он сказал, самое разумное – жить так, пока живется. А если будет ухудшение, тогда уже что-то думать.
– Очень странное мнение, – ответил я. – И знаешь, я бы особо не доверял местным врачам. У них все или не лечится, или само пройдет. Лайм, – протянул я, слабо толкнув ее в плечо. – Ну давай хотя бы попробуем? Поехали со мной в Москву? Устроим тебе там полное обследование, послушаем мнения разных специалистов.
– Как же, интересно, я с тобой поеду? – спросила Лайма, и я услышал в ее голосе улыбку напополам с удивлением. – И что на это скажет твоя невеста?
– Да ничего не скажет, – ответил я. – Аня хороший человек, добрый. Она поймет.
– Расскажи о ней, – попросила Лайма.
Я улыбнулся.
– Только если ты ляжешь в кровать.
Лайма тихо рассмеялась.
– Что ты со мной как с маленькой?
– А на полу ты как взрослая сидишь? Давай руку.
– Да не надо, – ответила Лайма и осторожно, но самостоятельно поднялась на ноги.
И даже протянула руку мне. Я взялся за нее и удивился тому, с какой силой Лайма потянула меня наверх.
Она села на кровать и кивнула на место рядом с собой.
Я вздохнул и повиновался.
– Так ты расскажешь? – допытывалась Лайма.
– Что ты хочешь узнать?
Лайма пожала плечами.
– Какая она?
– Аня добрая, – начал перечислять я. – Красивая. Поддерживает меня постоянно. Прекрасно готовит. Никогда со мной не спорит.
– Да ладно? – не поверила Лайма.
– Ага, прикинь.
– И как вы такого взаимопонимания достигли?
– Никак, – хмыкнул я. – Она просто вечно хитрит. Смотрит мне в глаза, говорит то, что я хочу услышать, а делает то, что решила сама.
Лайма засмеялась, негромко, даже почти беззвучно, только все равно очень живо, по-настоящему.
– Мудрая женщина, – оценила она. – Только с тобой, разумеется, такое не прокатывает.
– Разумеется. Я на шаг вперед угадываю мысли того, кто хочет меня обмануть.
– Как же ты будешь с ней жить?
– Надеюсь, однажды из нее выветрится эта дурь.
– И она совсем не танцует?
– Совсем. Даже если это просто медленный танец в ресторане. Ни за что не выйдет из-за стола.
– Тяжело тебе придется, – вздохнула Лайма и хлопнула меня по плечу.
– А ты много понимаешь в шахматах? – спросил я.
Лайма снова пожала плечами.
– Конь ходит буквой «Г».
Я хохотнул, но, вспомнив, что за стенкой спит тетя Вера, прикрыл рот рукой.
– Дались мне эти шахматы, – насупившись, пробурчала Лайма. – Но если вдруг я захочу, он меня научит играть.
– А если Аня захочет танцевать – я ее научу.
– Погоди, – вдруг сказала Лайма. – Она же сестра Кристины Ладо… Получается одна сестра – чемпионка мира по бальным танцам, а другая вообще не умеет танцевать?
– Ага. Все или ничего.
Лайма усмехнулась.
– Забавно.
– Мне кажется, – впервые решился я высказать свою мысль; тут, в комнате Лаймы, можно было делиться чем угодно – всегда, – это у нее такой протест. Ну, мол, раз не могу быть лучше, чем сестра, буду поваром. Хотя они с Кристиной не разлей вода.
– Да уж, чего только между сестрами не происходит, – задумчиво протянула Лайма. – И братьями. Ты, кстати, общался со своими?
– Не-а. Да и что с ними общаться? Я уверен, они готовы повторять за отцом каждое его слово. Только бы завтра все прошло мирно, – тихо, как молитву, произнес я, сам не зная, к кому обращаясь.
Лайма легонько толкнула меня плечом.
– Подбери хвост. Я буду рядом.
Эта фраза всегда действовала на нас, как заклинание. Она была больше простого и бессмысленного «не бойся» и заставляла отпустить страх и взяться за дело.
Я кивнул. Благодарить Лайму еще рано, но я уже сейчас был ей признателен.
– Ложись спать, – сказал я. –
