Когда грянет шторм - Эмери Роуз Эндрюс
Как только дверь в комнату открылась, я отбросила журнал, который читала, и встала с дивана. Мгновение я просто стояла посреди комнаты и смотрела на него. На нем были выцветшие джинсы и простая белая футболка, светло-каштановые растрепанные волосы доходили до ее ворота. Даже зимой его кожа выглядела загорелой от долгого пребывания на улице, а мышцы грозили разорвать швы футболки. Его широкие плечи и высокая фигура занимали все свободное пространство.
Броуди олицетворял собой настоящего мужчину, и этот мужчина был моим.
Он бросил спортивную сумку на пол и в несколько широких шагов сократил расстояние между нами. Притянув меня к себе, он сжал мои волосы в ладони и потянул за них, отчего мое лицо оказалось напротив его.
– Черт, я скучал по тебе.
– А я скучала еще больше.
Он завладел моими губами в страстном поцелуе.
Мы стали одной из тех отвратительных пар, неспособных насытиться друг другом, но мне было все равно. Броуди поднял меня, и я вцепилась в его плечи, обхватив ногами талию, пока он нес меня в спальню. Наше приветствие переросло в поцелуи, от которых у меня перехватило дыхание и закружилась голова. Мне не хотелось его отпускать.
Я не представляла, как доживу до конца апреля, если мне придется так отрывисто видеться по несколько часов или дней. После небольшого отпуска я отправлюсь в студию записывать следующий альбом. Но сейчас совсем не хотелось думать ни о чем из этого. А особенно о том, что у меня не нашлось возможности повидаться с Грейси Маккалистер. Три недели назад у Джуда и Лилы родилась дочь. За два дня до этого Ридж отпраздновал свое восемнадцатилетние. Через две недели Броуди и Лила устраивали вечеринку в честь седьмого дня рождения Ноа. Я пропущу и его. Впрочем, я выбросила эти мысли из головы и наслаждалась ощущением сильного тела Броуди под своими пальцами, пока он страстно целовал меня.
Сейчас самым важным было то, что он рядом.
– Ты уверена насчет этого? – спросил Броуди, пока я готовилась к нашему ночному свиданию.
– Абсолютно. – Я широко улыбнулась. – Будет весело.
Пребывая навеселе от мохито и насытившись кубанос [43], я двигалась в такт латиноамериканским ритмам живой музыки. Мы сидели в круглой кабинке с красной обивкой в глубине зала, рядом с небольшой танцевальной площадкой. Броуди положил руку на спинку моего стула, а я прижималась бедром к его ноге. В маленьком клубе, оформленном в темно-красных и глянцевых черных тонах, с потолочными вентиляторами и свечами в красных стеклянных подсвечниках на каждом столе, витала уютная и мрачная атмосфера.
Алкоголь развязал мне язык, и я призналась Броуди, что ощущала предательство со стороны Лэндри. Броуди был больше чем просто моим возлюбленным, он был моим лучшим другом, поэтому еще на юге Франции я решила, что ничего не буду от него скрывать. Мне было необходимо избавиться от чувства предательства, чтобы начать двигаться дальше и попытаться оставить его позади.
– Думаешь, я слишком остро реагирую? – спросила я его, закончив рассказывать о встрече с Ари Белл и о своих подозрениях насчет того, что Лэндри начал встречаться с ней еще до того, как пригласил стать новой участницей «Акадианского шторма». – После ее слов я поняла, что он манипулировал мной… То есть я всегда знала, что Дин способен на такое. Но мой родной брат? – Мой голос сочился болью и разочарованием, и Броуди, должно быть, услышал это.
– Я тебя понимаю. Ты больше не знаешь, чему верить. У Лэндри была возможность обсудить это с тобой, но он предпочел умолчать о своих отношениях, тем самым разрушив твое доверие к нему. Хотя в первую очередь должен был быть преданным тебе. Родной крови. А не группе. И уж точно не Дину.
Именно так и вышло. Броуди понимал, к чему я клоню, и не пытался приуменьшить мои чувства, за что я была ему безумно благодарна. Я подняла бокал мохито.
– Давай поднимем тост.
Он поднял бутылку пива и вскинул бровь, ожидая услышать, за что мы будем пить.
– За честность. Давай всегда будем открыты и откровенны друг с другом. Никаких секретов, никакой лжи. – Я повернулась на стуле, чтобы лучше видеть его лицо. Он смотрел прямо перед собой, не на меня. Тень от пламени свечи падала на его лицо. – Броуди?
– Да? – Он повернул голову, и его взгляд скользнул по моему лицу, что-то ища, хотя я не знала, что именно. Броуди открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его снова.
– Может, уже выпьем за это?
Замешкавшись, он заглянул мне в глаза, а затем кивнул.
– Конечно.
Наверное, я должна была заметить нерешительность и беспокойство на его лице. Но я этого не заметила. Он чокнулся своей бутылкой с моим бокалом, и мы оба выпили за честность. Никаких секретов, никакой лжи, никакой скрытой информации. Во время моей поездки в Техас мы многим поделились друг с другом. Я рассказала ему о Ретте Холлоуэе и деньгах, которые дала ему на открытие бара, и о том, что с тех пор ничего о нем не слышала. Броуди заявил, что Ретт не заслуживает называться отцом и на моем месте он не дал бы ему ни гроша. Именно тогда я поняла, что Броуди умел таить обиду и не так-то легко прощал.
Когда он попытался разузнать побольше о Дине и спросил, не подвергалась ли я насилию, я дала ему честный ответ. Я рассказала ему не все подробности отношений с Дином, но достаточно для минимального представления. Алкоголь и наркотики пропитали их, и к моменту расставания я пребывала в ужаснейшем состоянии. Но встреча с Броуди возродила веру в мужчин. Он помог увидеть, что на свете есть достойные мужчины: честные, преданные и сильные, которым вовсе не нужно тебя контролировать.
Я не желала больше тратить время на размышления о Лэндри, Дине или Ретте. Возможно, к концу тура я найду способ поговорить с братом, и мы все выясним. Но сегодня я хотела посвятить все внимание Броуди.
– Давай потанцуем.
– Ты хочешь потанцевать?
– Боишься? Неужели тустеп – предел твоего танцевального мастерства? – поддразнила я.
Он
