Две секунды после - Ксения Ладунка
Сердце начинает колоть от воспоминаний, которые Том возродил, начав этот разговор.
— Но я не смог. Я нарушил уговор, потому что люблю Белинду, и это не искоренить во мне.
Отец откидывается на спинку кресла и, сощурившись, смотрит на Тома.
— Я не верю в любовь, Том.
Услышанное отзывается во мне болью. Такое чувство есть, я уверена. Если папа разочаровался, то мне очень жаль, но это не значит, что любви нет.
— Можете делать что хотите, — говорит отец. — У меня слишком много проблем, чтобы пытаться решить еще и эту.
Я закусываю губу. Вот что наши отношения для отца. Проблема.
Встав из-за стола, Том подходит ко мне и берет за руку, кивая на выход из кабинета. Но я вырываюсь и иду к отцу.
— Пап, ты ведь будешь на нашей свадьбе?
Постукивая по деревянной поверхности, отец молчит. Запрыгнув на его стол, я сажусь прямо перед ним.
— Пап, ради меня. Забудь про Тома.
Он неохотно смотрит на меня.
— Ты должен сделать это ради своей дочери! Просто не можешь не увидеть меня в свадебном платье. Это же такой момент…
Отец чуть не закатывает глаза, но я вижу, что это притворство. Протянув к нему руки и взяв ладони в свои, я умоляюще смотрю ему в глаза.
— Куда я денусь от тебя, — наконец отвечает папа.
— Ура!
Я кидаюсь обнимать его, сжимая со всей силы. Отец кряхтит под таким натиском, но я знаю, что ему приятно. Папа меня любит и сделает все, что я попрошу. Поцеловав его в щеку, я в тысячный раз говорю «спасибо», а потом, взяв Тома за руку, ухожу, помахав на прощание.
Почему-то я вижу грусть в папиных глазах. На секунду это пугает, но потом Том отвлекает меня, и я растворяюсь в нашей любви, забыв о происходящем вокруг. Так мы и доезжаем до дома: целуясь и обнимаясь прямо в машине.
* * *
Толкнув Тома на диван, я седлаю его колени и жадно целую, проталкиваясь языком внутрь рта. Он яростно отвечает, блуждая руками по моему телу. Том дрожит от нетерпения, и я прихожу в восторг от того, как сильно он соскучился за этот месяц.
Двигая бедрами и скользя по его паху, чувствую твердую горку под джинсами. Прервав поцелуй и зарычав сквозь зубы, Том сжимает мой зад, притягивая ближе к себе. Спустившись руками к пряжке его ремня, я резко дергаю ее и расстегиваю.
Он судорожно выдыхает, облизываясь. Его взгляд так затуманен, будто вся жизнь сейчас зависит только от меня. Пока я вожусь со штанами и достаю его член, он царапает мои бедра, оставляя следы от ногтей. Нырнув под юбку, отодвигает трусики вбок, приподнимает меня и резко насаживает на себя.
— Ах, Том, — шепчу я, услышав у уха его гортанный стон и почувствовав опаляющее дыхание.
— Черт, как же я люблю тебя, — кричит он, проталкиваясь в меня с новой силой.
Я подаюсь бедрами вперед. Держу его за шею и плечо, находя опору и покачиваясь на его члене назад-вперед. Откинув голову, не сдерживаюсь и постанываю. Поймав мою шею губами, Том покусывает ее и целует.
Он ныряет руками мне под футболку. Находит грудь и перебирает соски между пальцами так, будто играет на каком-то неведомом инструменте. У меня сбивается дыхание, низ живота скручивает спазм, а по ногам разливается жар.
Вцепившись в Тома и уронив голову ему на плечо, я содрогаюсь от удовольствия в его крепких руках. Застонав сквозь зубы, чувствую, как разряд молнии проходит сквозь живот и отдает в каждое нервное окончание.
— Да, Том… — я впиваюсь в его кожу пальцами, со всей силы прижимаясь к торсу и касаясь раскрытыми губами уха.
Потом постепенно обмякаю, продолжая держаться за его плечи и вздрагивать от каждого толчка.
— Ты что, все? — смеется он сквозь сбившееся дыхание. — Так быстро?
— Да, — выдыхаю я, оставшись без сил.
Том заставляет подняться. Скидывает с себя футболку, джинсы, раздевает меня. Потом перегибает через круглую ручку дивана, подкладывая под грудь подушку. Взяв меня за бедра, он, протяжно застонав, медленно входит. Поглаживая меня по заднице, Том двигается не спеша, наслаждаясь процессом. Обернувшись, я вижу, как он внимательно смотрит вниз, и посмеиваюсь над этим. Подняв на меня взгляд, Том улыбается.
— Черт, детка, я схожу по тебе с ума.
Усмехнувшись, я облизываю верхнюю губу и закусываю нижнюю. Вдруг потянувшись к журнальному столику, Том говорит:
— Ты должна себя увидеть.
Сначала я не понимаю, о чем он, а потом вдруг замечаю в руках телефон.
— Нет, Том, — пытаюсь дотянуться до него, но Том отводит руку назад. — Не снимай.
Не слушая меня, он смахивает экран вверх и начинает запись.
— Я удалю, — говорит, двигаясь во мне и подсвечивая это телефоном. — Боже, малышка… Ты прекрасна.
Круговыми движениями он гладит мои ягодицы, приподнимая их вверх для лучшего кадра. Я и стесняюсь, и возбуждаюсь одновременно. На периферии сознания молотком стучит мысль о том, что нам нельзя снимать порно со своим участием, потому что однажды оно обязательно окажется в интернете.
— Том, ну, перестань, — оборачиваюсь, и он направляет камеру на меня.
Я закрываю лицо рукой.
— Да, детка, вот так, — стонет он, погружаясь в меня все глубже.
Том проводит рукой по моей спине вверх, берет за волосы и накручивает их на руку. Потом наклоняется, ложится сверху, затрудняя дыхание, и разворачивает телефон камерой к нам. Я пытаюсь скрывать лицо, но Том оттягивает мою руку вбок. Взяв за шею, он целует меня в ухо и кусает, потом вдруг резко начинает грубо трахать.
Он выбивает из меня стоны один за другим, трется колючей щекой о мою, опаляет кожу своим дыханием. Я закрываю глаза, сжимаю подушку, на которой лежу, и отпускаю ситуацию. Пару раз смотрю затуманенным взглядом на телефон, не понимая, что происходит.
Когда Том вздрагивает и кончает, издав громкий рык, то роняет телефон на диван и сразу блокирует. Навалившись на меня, он несколько минут успокаивает дыхание.
— Ты гребаный извращенец, — мычу я в подушку.
Том смеется, отстраняясь от меня, и шлепает голыми ногами на кухню, чтобы попить воды. Взяв его телефон в руку, я пытаюсь его разблокировать.
— Черт, как это удалить! Какой у тебя пароль?
— Я буду дрочить на это, когда тебя не будет рядом, — кричит он из кухни.
— Фу, — отплевываюсь. — Ты обещал удалить!
Вернувшись, он поднимает одежду с пола.
— Удалю, когда посмотрим.
Закатив глаза, я выпрямляюсь и иду в душ, позже Том присоединяется ко мне. Помывшись, мы устраиваемся на
