Мой первый, или Ошибка прокурора - Юлия Юрьевна Бузакина
Я прикрыла глаза. Вот и съездила за платьем в торговый центр! Вместо этого — здравствуй, травмпункт!
— Настя… — Притормозив на светофоре, Андрей скользнул по мне испытующим взглядом. — Ответь на вопрос, только честно: за что твой брат должен Скоробогатову денег? Может, он наркотики употреблял? Или распространял?
Я понуро теребила сухой лед в пакетике.
— Нет, что ты! Он играл. В карты любил с друзьями после работы под деньги перекинуться. Ему обычно везло, так, по мелочи, но на продукты и пиво хватало. А однажды доигрался с какими-то мутными товарищами, у тех деньги оказались меченые, они их в банке украли. К нам тогда полиция приходила. Посреди ночи вломились, хотели на Артема разбойное нападение повесить. Родители еле откупились тогда. Все сбережения отдали, которые на новую квартиру собирали. У папы случился инфаркт, и он быстро сгорел: не смог пережить, что все накопленное пришлось на взятку отдать, что переезд нам больше не светит. Мама после его смерти ненадолго с нами задержалась. Так мы вдвоем и остались… Артем долго не играл. Чувство вины перед родителями за то, что по миру их на старости лет пустил, крепко держало. А тут Скоробогатов нарисовался, и у Артема долги появились. Думаю, они за старое взялись, только в этот раз Скоробогатов удачливее оказался. Или спланировал все так, чтобы меня заполучить. Он ведь с первой встречи вокруг меня ходил, в глаза заглядывал…
— Ясно, — хмуро буркнул Шувалов.
Глава 31. Настя
…Домой к Андрею мы вернулись поздно. Задержались в травмпункте, пришлось рентген делать. Потом у хирурга в кабинете долго сидели. В итоге мне на запястье наложили повязку, прописали прикладывать холод.
— Ничего не делай, я сам ужин разогрею и на стол накрою, — помогая мне снять пальто, распоряжался Андрей.
Я уже не плакала, слез просто больше не было.
— Ну что я, совсем беспомощная, что ли? — взглянула на него с укором. — У меня вторая рука вполне рабочая. Я и тарелки расставить могу, и салфетки разложить. Только хлеб не могу нарезать…
— Настя! — строго перебил меня Шувалов. — Никакой нагрузки, хирург же сказал. Так что, если хочешь помочь, сядь за стол и просто со мной поговори.
— Хорошо.
Я вздохнула и прошла в ванную комнату. Стояла у зеркала, как чумная, и не шевелилась. Рассматривала свое бледное заплаканное лицо, а в голове, как в тумане, роились мысли. Что бы со мной было, если бы я не встретила Андрея? Владислав забрал бы меня к себе, вот так, нахрапом, как пытался сделать это сегодня?
Мне было слышно, как Андрей возится на кухне с ужином, который накануне приготовила его мама.
Когда я вышла, ужин уже был готов. В середине стола стоял заварочный чайник, и оттуда вкусно пахло мятой и чабрецом.
Андрей закрылся на лоджии, курил и с кем-то разговаривал по мобильнику. До меня долетали обрывки фраз о том, что есть медицинское освидетельствование и что завтра с утра пораньше… а что пораньше, я не расслышала. Подслушивать не хотелось.
Я медленно села за стол и налила чай в чашку. Как жить дальше? Как я теперь буду без работы?
Андрей вернулся с лоджии, положил мобильник на стол и, ободряюще коснувшись моего плеча теплой ладонью, сел рядом.
— Побудешь завтра дома, отдохнешь, а во второй половине дня поедем за платьем, — пообещал мне он. — Насчет работы не волнуйся, моего жалования нам с тобой будет достаточно. На свадьбу у меня тоже есть средства, лежат на сберегательном счете.
Я покачала головой.
— Я так не хочу. Что я дома буду делать? Да и как мой третий класс без меня?
— Поздно, Насть… поздно сокрушаться. Директор тебя обратно ни за что не возьмет. А если на нее надавить, ничем хорошим это не закончится. Она тебе все нервы истреплет.
Я сглотнула ком в горле. Губы задрожали.
— Ладно, утро вечера мудренее. Давай поешь, пока соус не остыл. —Испугавшись, что я снова заплачу, Андрей сунул мне в левую руку ложку.
Я послушно съела все до последней крошки, потом кое-как помогла Андрею убрать посуду, но, честно говоря, валилась с ног.
Андрей постелил нам постель, и я заснула еще до того, как он вернулся из ванной комнаты.
Утром он умчался ни свет ни заря, даже не позавтракав. Проснувшись, я обнаружила пустую постель и под сотню сообщений в группе «вотсап» от родителей моих учеников.
Все были в шоке от того, что я резко отстранена от учебного процесса.
Я не стала юлить, просто написала в группу короткое сообщение-пояснение. Приходила полиция, меня с кем-то спутали, и директор меня уволила, вот и все. Ученикам найдут на замену другого учителя.
Потом я целый час проплакала в подушку: все никак не могла смириться с тем, что больше не буду работать со своим классом.
Ближе к обеду мне позвонила Инна.
— Настенька, ты там как?
— Плохо, — буркнула я.
— Мы в шоке до сих пор! Никак не можем поверить, что тебя больше не будет в школе. А еще тут твои родители пикет возле главного входа в гимназию устроили!
— Что еще за пикет?
— Видео посмотри, я тебе прислала на телефон. Может, приедешь, успокоишь их?
Я покачала головой.
— Прости, Ин, я пас. У меня запястье вывихнуто, я даже рукой толком двигать не могу. Пусть наш директор сама с ними разбирается. Я на больничном.
— Ладно, ты там поправляйся. Может, еще все изменится.
— Может. До встречи.
— До встречи.
Я зажмурилась. Как же плохо!
В телефоне обнаружилось видео, на котором мой родительский комитет стоял у входа в школу с огромным плакатом, на котором было написано: «Верните Анастасию Григорьевну! 3 «Б» ждет своего любимого учителя!!!»
Не выдержав напряжения, я отложила мобильник в сторону и натянула на голову плед.
Глава 32. Прокурор
У Мокрушина опера все без башни. Их медом не корми, дай устроить погром.
Вот и на квартире у Скоробогатова устроили погром на рассвете, а самого участкового приковали наручниками к батарее, чтобы под ногами не путался.
— Что вам от меня нужно?! — с перекошенным
