Кэти Хикман - Гарем
Но только на своих друзей, на Ночных Соловьев, она могла положиться без малейшей опаски, только их преданность она могла считать абсолютной. Сафие знала, что ради нее они пойдут на ложь, донос, бесстыдную лесть, воровство. Возможно, даже на убийство. Другими словами, они сделают все, что ей потребуется, ничто их не сможет остановить.
Так оно и случилось. Когда Сафие не смогла больше удерживать при себе султана, не кто иной, как именно Маленький Соловей, отыскал для нее лекаря. А когда их хитроумная интрига была раскрыта, то именно карие Михримах — а кто же еще? — взяла на себя вину.
Еще один звук, слабее первого, уловило ее сознание, совсем едва слышный, он был тише, чем шорох крадущейся за стеной мыши. Сафие-султан сонно взглянула в сторону смежных покоев, на теряющийся в тени орнамент изразцов и улыбнулась.
«Очень хорошо, маленькая интриганка. Пришло время покончить со всем этим, покончить раз и навсегда».
Глава 25
Стамбул, нынешние дни
Прогулка Элизабет и Мехмеда по Босфорскому проливу была назначена на ближайшую субботу, которая пришлась уже на середину декабря.
Согласно инструкциям, полученным от Хаддбы, девушка вышла из пансиона ранним утром и на такси отправилась в сторону маленького дока, расположенного у моста Галаты, где у причала стояла лодка Мехмеда, а сам Мехмед должен был ее там встречать. Прибыв на место, она позвонила по телефонному номеру, названному предусмотрительной Хаддбой, сообщила о себе и теперь ожидала его прихода.
— Элизабет, доброе утро.
— Доброе утро.
Мехмед оказался выше ростом, чем она помнила.
— Похоже, что мы с вами выбрали удачный для прогулки день.
«До чего приятный у него голос», — мелькнула у нее быстрая мысль. Она ожидала, что он поцелует ее руку, как в тот раз при прощании, но почему-то он этого не сделал.
— Хаддба велела мне взять вот это.
И девушка показала ему корзинку для пикника.
— А-а, завтрак. Наша Хаддба никогда ни о чем не забывает. Но позвольте мне донести ее. — И он освободил девушку от довольно увесистой клади. — Вы, должно быть, сердитесь на меня за то, что пришлось субботним утром встать в такую рань?
— Совсем не сержусь. Я люблю рано подниматься.
— Похоже, мы с вами воспитаны в одинаковых правилах. — Он на ходу обернулся и бросил ей через плечо улыбку. — Мой дядя говаривал, что тот, кто просыпается рано, съедает все сливки дня.
Лодка Мехмеда оказалась небольшим катером. Взяв курс из устья залива Золотой Рог к Босфору, они отправились в путь. В такой ранний утренний час лодок на воде почти не было, день начинался холодным, но погожим рассветом, ясный небосвод переливался на востоке розовыми и золотыми красками. Со стороны Мраморного моря к входу в Босфор подступала целая флотилия огромных, как бегемоты, танкеров. Элизабет могла довольно отчетливо разглядеть столпившиеся там, выкрашенные в черный и красный цвета корабли.
Мехмед проследил за ее взглядом.
— Вам нравится это зрелище?
— У меня просто захватывает дух.
Он улыбнулся проявлению такого энтузиазма.
— О, вы смеетесь надо мной? — спросила она, тут же в душе отметив, что такое допущение ее почему-то совсем не обижает.
Мариус часто подшучивал над ней, но его отношение было донельзя обидным и унизительным. Сейчас же она ни в малейшей степени не чувствовала себя униженной, скорее даже наоборот, манера поведения Мехмеда волновала и слегка возбуждала ее. Возможно, на нее действовала необычность окружающей обстановки.
— Видите ли, как правило, люди предпочитают смотреть на скользящие по воде парусники, или, скажем, стройный корвет, или на один из тех океанских лайнеров, которые теперь стали заплывать и к нам. Но не на эти… постойте, дайте припомнить, как их называют у вас в Англии. — И он бросил на нее поддразнивающий взгляд. — Ах да, нефтеглоты.
— Но вы только взгляните на них, — сказала девушка. — Они ведь по-настоящему красивы: такие огромные и вместе с тем… такие легкие. Они кажутся невесомыми, как облака, так легко скользят они по воде на линии горизонта.
— Эти корабли поджидают своей очереди пройти Босфором по направлению к Черному морю. Фарватер тут очень узкий, и в прежние дни, когда люди селились в домах, стоящих у самой воды, им случалось проснуться и увидеть нос корабля в собственной гостиной.
Мехмед сначала выбрал курс ближе к западному берегу пролива, где они могли увидеть дворцы и маленькие причалы, изящные яхты и круизные лайнеры, стоящие в гавани Бебека.[59] Здесь, на воде, шум большого города стих. Мимо лодки в глубине скользили розовые медузы, бледные и почти прозрачные, их щупальца казались похожими на волосы русалки. Девушка удивительно непринужденно чувствовала себя в присутствии этого человека, они говорили друг с другом с такой же легкостью, как и молчали.
— Вы сегодня очень задумчивы, — заметил Мехмед.
— Ничуть. Я пытаюсь вообразить, каким этот город был раньше, до того как…
— Вы хотите сказать, до того, как к нам явились эти ужасные автомобили и чуть не задушили до смерти своими выхлопными газами?
— Нет, — улыбнулась она. — Я имела в виду много, много раньше. В столетии примерно шестнадцатом.
И хотя она вовсе не собиралась этого делать, Элизабет рассказала ему историю любви Пола и Селии со всеми подробностями: о торговой компании Леванта и о том даре, который ее представители поднесли султану, описала механический орган с часовым циферблатом, фигурками ангелов и щебечущими птицами. Рассказала о кораблекрушении и о том, как в одной старой книге нашла отрывок из письма, написанного на древнем пергаменте.
— По этой причине я и приехала сюда, в Стамбул. Для того, чтобы попытаться отыскать утраченную часть этого документа.
Мехмед умел слушать. Он ни разу не перебил ее вопросом, глаза его смотрели внимательно. Когда девушка замолкла, он задумчиво произнес:
— Никогда не предполагал, что рассказ о научном исследовании может оказаться таким захватывающим. В ваших устах он звучал подобно приключенческому роману.
— Иногда я и сама воспринимаю эту историю как настоящий детектив, — отозвалась Элизабет. — Возможно, потому она меня так и занимает, хотя Хаддба считает, что сидеть над книгами целыми днями просто глупо.
Порыв холодного зимнего ветра заставил Элизабет вздрогнуть и поплотнее закутаться в пальто. О других причинах, заставивших ее помчаться в Стамбул, она не упомянула.
Над холмами восточных берегов Босфора наконец проглянуло бледное солнце. Лучи его скользнули по крышам домов, на мгновение превратили серые воды в голубые.
