Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник
— Твою ж мать, домовенок Кузя, ты ли это? — говорю себе, глядя в зеркало. — Хоть бы кто-нибудь сказал, что я на шахтера похож…
Быстро скидываю с себя шмотки, которые выглядят не лучше, и залезаю под горячий душ.
Спустя полчаса появляюсь в гостиной. Старик предусмотрительно оставил на уголке дивана свой спортивный костюм из тонкого футера, белые носки с этикеткой и даже… новые боксеры. Переодеваюсь и выхожу на улицу.
Шмелев с задумчивым видом курит с кружкой кофе в руке.
— Что думаешь делать дальше, Кренц? — спрашивает он не оборачиваясь.
— Для начала сделаю все, чтобы Олесе дали максималку, далее лишу ее родительских прав. Это дело, кстати, в процессе. Потом поговорю с Ларисой, решу ее проблемы.
— А какие у нее проблемы? Что-то серьезное? — оборачивается он и сканирует меня взглядом.
— Там личное, Николай Антонович.
— Помощь нужна?
— Спасибо, сам справлюсь.
— Если что…
— Я знаю.
— Жениться думаешь?
— Не думаю, это уже решено. Осталось Лару уведомить.
Старик одобрительно кивает. Затем до него доходит смысл последней фразы и поперхивается кофе.
— Ха! Уведомить. Кренц, девочки любят все эти сопли ванильные. Скажешь в лоб, а не попросишь руки, как подобает, и есть риск быть посланным.
— Да знаю я, особенно с моей, вообще легко. Нормально все будет. Не совсем же я дурак.
— А вот тут я бы поспорил, — старик Шмелев вновь ухмыляется.
— Вас послушать, так вокруг все дураки.
— Да потому что так и есть, а главное, что все они вокруг меня, — он делает глоток и с шумом вздыхает. — Слушай, я все гадаю, а зачем тебе дуршлаг в пятом поколении?
Глава 67
Лара
— Мурашкина, просыпаемся, — слышу добродушный голос откуда-то издалека. — Мурашкина?
— М-м-м… — голова побаливает, но я приоткрываю глаза. — Да?
— Лариса Васильевна, вы в больнице. Нам необходимо взять анализы, далее вас осмотрит врач. Встать сможете? Нужно анализ мочи собрать.
Зрачки расширяются, и я подскакиваю на одном локте.
— Миша! — перевожу взгляд на женщину, судя по-всему, медсестру. — Со мной был высокий, крепкий мужчина?
— Лично его я не видела, но нас предупредили, что Михаил Александрович подойдет и будет с вами.
— А когда подойдет? — с надеждой смотрю на нее.
— Простите, но этого я не знаю, — устало вздыхает она. — Посмотрите сюда, на тумбе стоит лоток с баночкой для сбора мочи. Туалет вот здесь, — ведет она рукой и указывает на белую дверь в углу палаты. — Как соберете, оставьте в лотке, я подойду через пять минут и заберу, заодно возьму у вас кровь на анализы.
— Хорошо, я поняла.
Медсестра помогает мне встать, убеждается, что я вполне самостоятельно могу дойти до туалета и оставляет одну.
Так, странно себя чувствую. Кажется, будто все произошедшее было страшным сном. Перевожу взгляд на свои грязные руки, покрытые ссадинами и только так понимаю, что все было реальностью. Тело тут же рефлекторно начинает дрожать, мышцы напрягаются, а боль в голове усиливается.
“Все закончилось, теперь все будет хорошо”, — мысленно успокаиваю себя, но это не то что не помогает, а только больше разгоняет внутреннюю панику.
Я громко всхлипываю, успеваю быстро поставить баночку на бортик раковины, прежде чем оседаю на колени, уткнувшись лбом в прохладный кафель. Часто-часто дышу, но кислорода все равно критически не хватает. Слизистые активизируют работу, из моего рта буквально вытекает слюна, которую я тут же смахиваю внешней стороной предплечья.
— Лариса Васильевна, с вами все в порядке? — доносится из-за двери голос медсестры, которая, очевидно, услышала подозрительные звуки, доносящиеся из туалета.
Дверь тихонько приоткрывается, и женщина осторожно заглядывает. Увидев меня на полу, быстро заскакивает внутрь и помогает подняться.
Честно говоря, очень туманно помню, как медсестра довела меня до постели, как потом брали кровь, как врач задавал мне вопросы и проводил осмотр…
* * *
Ощущаю, теплые поглаживания по моей руке. Легкие касания до лица и волос. Мишка. Это точно он. Открываю глаза и тут же растягиваю губы в улыбке.
— Привет.
— С добрым утром, — смотрит на меня, как на снежинку, которая в любой момент растает и исчезнет, став капелькой воды. — Как ты себя чувствуешь?
— М-м-м, пока не поняла, но точно лучше, чем сутки назад. Поцелуй меня, — говорю требовательным тоном.
Глаза Горыныча расширяются, и вижу в них вспыхнувший огонек. Он аккуратно тянется ко мне, касается своими шершавыми губами. Поверхностно. Не углубляет контакт.
— Н-ну не так… Миша, — возмущаюсь, практически не отрываясь от его губ. Сама тянусь, раскрываю рот, позволяя ему проникнуть глубже. Обвиваю его шею руками, скольжу выше, запуская пальцы в волосы. Выдаю гортанный стон и начинаю дрожать всем телом. — Безумно скучала по тебе, — шепчу, как только мы отрываемся друг от друга, чтобы сделать новый глоток воздуха.
— Аналогично, — обдает меня теплым дыханием. — Мур, блять, я думал, с ума сойду, когда не обнаружил тебя в том доме. Давай договоримся на будущее, если я о чем-то прошу, будь добра прислушиваться. М? Или я к тебе охрану приставлю.
— Денег не хватит на личного телохранителя.
— Проверим? — наклоняет голову набок и оголяет белоснежный ряд зубов.
— Не, не надо мне никакой охраны. У меня же есть ты, — тихо хихикаю и снова тянусь за поцелуями. Все насытиться не могу.
— Лара, я же сейчас наброшусь на тебя. Завязывай провоцировать. Тем более врач сказал, что тебе пока что нужен покой. Несколько дней проведешь в больнице.
— Зачем? Я себя не так плохо чувствую.
— Затем Лариса, что некоторые показатели твоих анализов не в норме и… — говорит он и осекается на середине фразы.
— Что? — поднимаюсь на локтях, заглядываю в его зеленые глаза и тут же начинаю нервничать. — Ну, говори уже! Я очень тревожный человек.
— Вот поэтому и замолчал, — бурчит он. — Мур, врач мне сказал, у тебя случилась паническая атака и обморок. Он рекомендует тебе дополнительно поработать с психологом. Ты пережила серьезный стресс, который, так или иначе, отложился.
Опускаю глаза вниз и тихо киваю. Глупо противиться, сама чувствую, что мне требуется помощь. Ситуация в туалете очень меня напугала. Казалось, будто я задохнусь и умру. Поговорить со специалистом, будет правильным решением.
— Хорошо, я не против психолога.
— Прекрасно, переживал, что будешь бить кулачками по кровати и сопротивляться.
— С чего бы?
— Да так, есть один у меня знакомый, кто на дух не переносит мозгоправов. Если интересно, я говорю, о Мироне, — подмигивает мне. — Тот еще псих.
— Да ладно? Мне кажется, он такой уравновешенный
