Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник
Пытаюсь прислушаться к собственным ощущениям, почувствовать что-то новое в организме, но все как обычно. Интересно, когда беременные женщины понимают, что они в положении? Ах, ну да! Токсикоз же! Стоп. А когда он наступает? Столько вопросов!
— Миша, я хочу с врачом поговорить про беременность.
— Гинеколог завтра подойдет.
— Но у меня куча вопросов уже сегодня! Сейчас! — тараторю я.
— А у меня только один, — смотрит на меня неотрывно, становясь серьезным.
— Какой?
— Ты выйдешь за меня замуж?
От неожиданности издаю какой-то квакающий звук и даже не знаю, что на это ответить. Слишком много событий для одного дня. Слишком!
Дверь тихонько приоткрывается, и в проеме вновь показывается голова того самого мужчины.
— Ну что, голубки, поговорили? Теперь поздравлять можно? — улыбается и смотрит на меня, и я отчего-то начинаю смеяться.
Не знаю, кто он такой, но то, что он мистер — недоразумение — это факт.
— Илья, ты прям нарываешься. Друг, — по буквам выговаривает Мишка, пылая гневом. — Вот скажи: у тебя там какой-то таймер стоит, по которому ты заходишь в самый неподходящий момент?
— А сейчас-то, что не так? — искренне удивляется.
— Заходите. Илья, да? — говорю сквозь нахлынувший смех. — Миша мне сделал предложение, и тут вы. Опять.
— М-да, не удобненько вышло.
— Да ничего страшного. Мне кажется, если вы еще раз выйдете за дверь, а затем вернетесь, я узнаю что-то еще более шокирующее. Так что, вы лучше оставайтесь.
Он проходит, берет стул, переворачивает его и седлает, сложив на спинку руки. — Счастлива?
Его вопрос смущает и обескураживает. Мы ведь не знакомы даже, а Илья так легко общается. Более того, полное осознание так и не закрепилось в моей голове, а плавает тягучим гелем.
— Неверное… — непределенно отвечаю. — Хотя будет правильно сказать, что я шокирована.
— Ничего, потом все по полочкам уляжется и накроет радостью. А, кстати, не могу назвать себя скромником, поэтому… если будете крестить своего пацана, готов стать крестным отцом.
— И вы туда же? С чего вы оба взяли, что будет мальчик? — выпаливаю я.
— Так, а кто еще? Ты посмотри на этого папашу-быка, — Илья указывает рукой на Мишу, который тут же воспламеняется до кончиков ушей. — Там точно боец сидит. Солдат! — хохочет Илья, вперивая взгляд в мой живот. — Насчет крестного не шутил. Я такими словами на ветер не бросаюсь. К Мишке прикипел, врать не буду.
— Илья, ты серьезно? — Миша вздергивает бровь и смешно кривит лицо.
— А чего нет-то? Богатенький крестный, берите, не пожалеете. И раз уж нас и так связала такая сумасшедшая история, то почему бы не чудить до конца?
— Какая история? — перевожу взгляд с одного мужчины на другого.
— Мур, Илья вызвался мне помочь после того, как узнал, какую схему придумала Олеся. Черт! Ты так не поймешь, давай я тебе позже всю историю расскажу более подробно. В общем, это Глушков. Глушков Илья.
— Да, будет весело, — кивает Илья. — Кстати, Миша, по нашей общей знакомой, есть новости. Потом обсудим? Не при пузатиках.
— Почему не при мне? — Тут же возмущаюсь, но Мишка бросает строгий взгляд.
— Я думаю, для одного дня достаточно с новостями. Мураш, отдыхай и копи силы.
— Дуршлаг по тебе плачет, — обиженно фыркаю и отворачиваюсь.
Мужчины направляются на выход из палаты, но в самый последний момент Илья останавливается, оберачивается и с улыбкой задает вопрос:
— Так и что? Ты ответила на предложение Мишки?
Глава 69
Миша
— Ты хотел поговорить об Олесе? Есть новости? — говорю, как только мы оказываемся с Ильей на улице.
— Да, и очень хорошие. Подчеркну, очень!
— Слушаю, — вытаскиваю из пачки сигарету, чиркаю зажигалкой.
— Дело нашей бывшей переквалифицировали. В общем, ее подружку привлекли соучастницей, плюс эти два поскребыша недоделанных, которые твою будущую жену украли с улицы и в подвале держали. И что мы получаем? Уже преступную группу, а это…
— Отягчающие…
— Все верно! — Глушков хлопает меня по плечу и светится от счастья. — Бинго, Мишаня! В общем, если собрать в кучу вообще все, Леська — идиотка, какой свет не видывал. Наворотила делов с три короба. Карма вернулась и поимела ее во всех позах.
— Хорошо, — бросаю и ловлю внутреннее удовлетворение.
Мне ее не жаль. Да, когда-то я безумно влюбился в девушку по имени Олеся. Начал строить с ней семью. У нас родилась прекрасная малышка. Самая любимая, светлая и чистая на свете девочка. Моя Юлька. Спасибо той женщине, за нашего ребенка. Но… для меня мать моей дочери и Олеся — это разные люди. Та Леся для меня умерла. А эту я всем сердцем ненавижу и хочу поскорее забыть весь ужас, что она принесла с собой.
Спускаюсь со ступенек и медленно бреду вдоль улицы. Хочу немного проветрить голову. Илья понимает все правильно. Остается на месте.
А все-таки неплохой он мужик.
Кстати, разузнал, что история о том, что с его подачи Олесю по кругу пустили, была полной ложью. Подруга бывшей сочинила для меня эту сказочку, чтобы я дурак, повелся и, может, не знаю, проникся состраданием к Леське. Но не вышло. Меня таким не пробить. Не могу похвастаться и назвать себя полнейшим добряком. Ни хера подобного. Для меня важны и дороги мои люди. За них, да, загрызу. Остальные… есть и есть. Рад за них.
Улыбаюсь, вспомнив Ларису, наговорил тут. Брутал куда деваться. Самому смешно стало. Потому что с Мурашкой я чуть ли не котик пушистый. Промяла меня и раскатала. Я и не против.
У перекрестка разворачиваюсь и плетусь обратно. Состояние, будто я лет на десять постарел за последние дни. Какая-то вселенская усталость осела на плечах. Надо бы в стрелковый клуб наведаться, выпустить пар, всю негативную энергию, а потом в баньку очистить мысли и тело. Может с Глушковым сходить, пока он не умотал к себе в Красноярск?
Илья стоит на том же месте. Подхожу, молча достаю вторую сигарету.
Задумчиво выпускаю облако сизого дыма и смотрю вдаль. Сбрасываю пепел. Все-таки я испортил все. Хотел же по-нормальному Ларисе предложение сделать. Дернул меня черт за язык ляпнуть. Да еще в такой момент и в такой обстановке. Без кольца. Так и вижу, как Шмелев осуждающе качает головой, глядя на меня.
“Да, Николай Антонович, я полудурок” — веду мысленный диалог с ним.
— О чем задумался, Мишань? — спрашивает Илья.
— Да напортачил я, — выбрасываю окурок
