Джоанна Кингсли - Любовные прикосновения
Все эти финансовые проблемы могли бы быстро разрешиться, если бы Анита продала дом. Но уже давно стало ясно, что он был частью ее самой, частью ее души и тела. Из-за глупой сентиментальности или из-за простого безумия Анита цеплялась за огромный особняк, чтобы умереть в нем, словно капитан, идущий на дно вместе со своим кораблем.
Всякий раз, принимая материальную поддержку Аниты, Лари испытывала угрызения совести – особенно после поездки в Чехословакию, где она сделала открытие, что между ними, возможно, нет кровного родства.
– Но это не имеет никакого значения! – настаивала Анита. – Дочь ли ты Джина или нет, моя дорогая девочка, я не могу любить тебя сильнее, чем уже люблю. Я никогда не буду жалеть о том, что растила тебя. И я хочу продолжать поддерживать тебя всеми доступными мне средствами.
Зная, как было бы обидно Аните, если бы такое проявление ее любви было отвергнуто, Лари приняла те несколько тысяч долларов для оплаты обучения, которые она давала ей в течение двух лет после окончания средней школы. Джин тоже захотел внести свой вклад, но тут Лари взбунтовалась. Он делал для нее слишком мало, когда она считала его своим отцом. Теперь же, когда оказалось, что Джин, возможно, не ее отец, она не хотела доставить ему удовольствие, позволив вести себя так, как если бы он им был.
Хотя она и отвергала Джина, однако не настаивала на необходимости получения достоверного доказательства их родства, которые мог бы дать анализ крови. Один или два раза об этой процедуре упоминали, но оставили все, как есть. Казалось, что Лари вместе с Джином и Анитой вступили в молчаливый заговор (причем каждый из них сделал это по своей причине), чтобы избежать нежелательных последствий, которые могли бы лишить их веры в то, во что им хотелось верить. Анита надеялась, что Лари действительно ее родственница. А Лари предпочитала чтобы ее отцом оказался Милош, который был первой и настоящей любовью Кат. На тот момент такое положение дел больше всего устраивало и Джина – по крайней мере, вопрос оставался неясным. Анализ крови был для них возможностью, которую не представляло труда реализовать в любой момент… но когда-нибудь впоследствии.
Лари шла морозным вечером по улице и обдумывала еще один аспект своего будущего. Если она не сможет найти дополнительного источника средств, то вынуждена будет прервать учебу. В этом не было бы ничего страшного, если бы получение образования не являлось частью плана осуществления ее заветной мечты. Мечта зародилась у Лари в тот момент, когда старый управляющий Кирменов развернул перед ней великолепный гобелен. Даже если поиски Кат ни к чему не приведут, даже если Лари не застанет в живых Милоша Кирмена, когда ей удастся снова попасть в Чехословакию, это уникальное творение мастеров, уцелевшее в бурные годы коммунистических преобразований, служило для нее свидетельством материнской любви и необыкновенной любви Милоша к Катарине Де Вари. С тех пор возрождение этого древнего искусства, которому служили многие поколения Кирменов, стало целью ее жизни.
Желание побольше узнать об истории и технике ткачества гобеленов, их производстве, привело Лари в род-айлендскую Школу дизайна.
Основанная в 1877 году, она стала одним из лучших художественных учебных заведений страны. Считалось, что ее программа не уступает программе колледжа. В школе был целый факультет, на котором изучали текстильное производство.
С трудом пробираясь по снегу и размышляя о финансовых трудностях, Лари по-новому оценила идею, которая привела ее в Школу дизайна. Когда реально может она рассчитывать вернуться в Чехословакию? За четыре года, прошедшие после Пражской Весны, режим стал еще более строгим, чем до Дубчека. Въезд и выезд из страны был ограничен и разрешался только дипломатам и бизнесменам, передвижение которых контролировала тайная полиция. Переписка и телефонные разговоры были также строго ограничены. Лари продолжала время от времени посылать письма, адресованные матери, а также отправила пару писем Милошу Кирмену, но, похоже, они так и не дошли до своих адресатов. С таким же успехом Лари могла бы просто бросить их в океан. Возможно, пришло время подумать о чем-нибудь более реальном, чем спасение героических людей и прекрасных традиций.
Наконец, она добралась до «Красного трамвая». Как приятно было укрыться от жестокого мороза в теплом кафе, наполненном ароматом горячего кофе!
По обыкновению, все столики были заняты студентами Брауновского университета и Школы дизайна. Как только Лари приступила к работе, она сразу же забыла о своих проблемах. Это было для нее приятным облегчением.
В середине своей пятичасовой смены она заметила, что угловую кабинку, которую только что освободила шумная компания будущих архитекторов, занял человек, несколько встревоживший ее своей внешностью. Он был закутан в залатанную армейскую парку. У него были лохматые каштановые волосы, а, на щеках – небритая щетина. Хотя освещение в кафе было приглушенным, он не снимал солнцезащитные очки, скрывавшие его глаза.
– Что желаете? – спросила она потом, оторвав взгляд от нового посетителя, достала из кармана влажную тряпку и наклонилась над столом, чтобы протереть его.
– Как насчет свидания?
Теперь Лари совсем не хотелось смотреть на него, и она продолжала описывать тряпкой широкие круги.
– Это что-то новое, – с утомленным видом произнесла она. Обычно сначала знакомятся.
– Я нетерпелив.
Она снова положила тряпку в карман, достала блокнот и карандаш и уставилась на чистую бумагу.
– Я тоже нетерпеливо жду ваших распоряжений.
– Принеси пива. Любое, какое есть.
Она умчалась выполнять заказ, прежде чем он успел что-нибудь добавить.
Вернувшись с пивом, Лари увидела, что посетитель снял очки, но длинные волосы, падавшие на его голубые глаза, мешали ей рассмотреть незнакомца. Она поставила на стол кружку и скользнула по нему взглядом. И тут у Лари мелькнула мысль, что его лицо ей кажется знакомым. Он неторопливо улыбнулся ей.
Она начала припоминать.
– Ник?! – пробормотала она голосом, полным недоверия.
– Собственной персоной.
– Боже мой, Ник! Ну почему же ты не сказал?..
Он застенчиво пожал плечами.
– Хотел проверить. Посмотреть, трудно ли тебе будет узнать меня.
Лари покачала головой. Ее снова охватило смущение, когда она села напротив него и потянулась через стол, чтобы взять его за руку.
– От тебя перестали приходить письма, а мое последнее письмо тебе мне вернули. Это было уже так давно! Я была уверена, что ты…
– Я знаю. Мне жаль, – ответил он сухо, словно желая пресечь дальнейшее обсуждение этого вопроса. Но Лари не удовлетворил такой ответ.
