Развод. Между нами только ненависть (СИ) - Арская Арина
Я вскрикиваю, когда кто-то со спины ловко и резко выхватывает из моей ладони телефон.
Во вспышке паники я оглядываюсь, заваливаюсь и чуть не падаю на лестницу, но Марк, который у меня и вырвал телефон, хватает меня за запястье свободной рукой, дергает на себя и не позволяет красиво разбиться на мраморных ступенях.
— Не трогай меня! — верещу я и отскакиваю от Марка, обняв себя за плечи.
Слышу, как из трубки раздается громкий и взволнованный голос мамы:
— Оля? Оля! Оля!
— Ты зачем мать лишний раз пугаешь? — Марк окидывает меня насмешливым взглядом. — Надо бы тебе нервы подлечить.
Немой Ваня оборачивается. Пикап подъезжает, тормозит и из него энергично выскакивает Стас. Он — из нашей “домашней” охраны.
— Грузим, босс?
Марк кивает и прикладывает телефон к уху:
— Тамара Васильевна, здравствуйте, да жива она, жива, — мягко смеется, пристально глядя мне в глаза, — просто нервная после гостей. Да, разводимся.
Замолкает. До меня доносятся обрывки фраз:
— Как же так?.. Поссорились?.. Это она свою подружку послушала?.. дурацкий клуб… бабищ своих тупорылых вокруг собрала… Выгнал?.. Куда же она?..
— Я Оленьке предложил побороться за семью, за брак, — обнажает зубы в хищной улыбке, — но она отказалась. Видимо, мы других учим, а сами не видим ценности в семье.
— Маркуша… милый… ну, она у меня любит драматизировать… это она так внимания твоего добивается…
— Думаете? — в глазах Марка пробегает темная и недобрая тень.
— Мы же женщины такие… Куда ж она без тебя? Ну и рубеж у вас сейчас в браке важный и сложный. Какой развод, Маркуша?
— Оленька что-то совсем не хочет стараться, — Марк со лживой усталостью вздыхает. — В общем, я ее к вам отправляю, раз не хочет быть хорошей женой.
— Маркуша, я в санатории, — повторяет мама, — и я квартиру заперла и ключи с собой забрала. Даже соседке не оставила.
— Ничего, тамара Васильевна, дверку мои ребята вскроют и поменяют, — Марк улыбается шире, а у меня дрожь в теле становится сильнее. — Это не проблема. Хорошо, что предупредили.
Сбрасывает звонок и обращается к Ване, который несет одну из коробок к пикапу:
— У бабуленции надо еще дверь вскрыть, — голос становится жестким и ледяным. — Ключики заныкала, старая карга.
Телефон в руке Марка коротко вибрирует. Смотрит на экран и презрительно хмыкает:
— Надо же, оказывается, один дубликат ключей она оставила у соседки со второго этажа из сто шестнадцатой квартиры, — поднимает на меня взгляд и недобро прищуривается. — О чем с Димой беседовала?
Сейчас надо быть честной. ему солгала моя мама, поэтому сейчас от меня вранья он не потерпит:
— Просила, чтобы он со мной уехал из этого дома… Потому что с тобой опасно… И о том, что ты меня унизили и напугал…
Цыкает и делает ко мне два быстрых резких шага. Я не успеваю отступить. Он Вскидывает в мою сторону руку, обхватывает ладонью заднюю часть шеи повыше загривка, не позволяя мне отшатнуться. Мягким рывком привлекает к себе и прижимается своим лбом к моему, угрюмо вглядываясь в глаза:
— В этот раз прощаю, но не вздумай даже пытаться настраивать моего сына против меня. Хорошие девочки так не поступают.
У меня опять кишки завязываются в тугой узел от его хриплого тембра. Улыбается одними уголками губ:
— Повтори.
Глава 12. В монастырь пойдешь?
Ладонь Марка — горячая, а в его выдохах чувствую терпкий солод. Зрачки немного расширены.
Я должна повторить. Я должна выполнить приказ Марка, но язык присох к небу, а легкие оплел тонкие черные нити страха.
— Ты меня слышала?
Я киваю и опять замираю, как испуганный кролик в когтистых лапах голодного тигра. Господи, какая же я дура. Зачем в последних моих встречах с девочками позволила себе опустить Марка тупого никчемного мужика, который без меня бы ничего не добился.
Спился бы.
Или работал в офисе менеджером-младшего звена.
Или с мамой жил.
Но на его пути встретилась я. Умница, красавица и его муза, которая правильно подала себя, и если я сейчас оставлю своего мужа-решалу, то вся его империя рухнет и он потеряет все.
Зачем я все это говорила?
Ну… В какой-то момент женщины в браке наглеют. Муж в оленьих тапочках теряет для них авторитет, одолевает скука, для детей ты перестаешь быть примером для подражания, для мужа ты стала привычной дурочкой, болтовню которой он не слушает, а так хочется быть особенной.
Так хочется быть важной.
Так хочется, чтобы тебя слушали с открытым ртом и завидовали.
Так хочется развеять тоску, которая стала в последний год постоянной молчаливой спутницей.
Вот я и разошлась.
Начинала с маленьких и невинных поучений, а потом перешла на целые лекции о роли женщины в жизни мужчины.
И я не стеснялась в выражениях.
Кроме того, что женщины очень хотят стать музами для всяких богатых решал, они очень не любят мужчин, и им нравится, когда противоположный пол низводят до каких-то приматов, насекомых, тупых болванчиков. На этом, в принципе, строится любые разговоры женских коучей.
Женщину — возвысить, мужика — принизить. Очень простое и рабочее уравнение, и я не я его придумала.
— Хоро…шие… — я все-таки разлепляю губы.
— Продолжай, — хрипло и низко говорит Марк и немного прищуривается.
— Хорошие девочки так не поступают, — медленно и сипло проговариваю я и замолкаю.
Честно, то я готова сейчас, как трусливая собака лечь на спину, и показать пузико в знак своей покорности, потому что у меня в ушах до сих пор стоит мерзкий влажный хруст пальцев Леши.
— Трясешься, как зайчик, — скалится в какой-то маньячной улыбке. Его лоб все еще касается моего. — Прелесть, какая ты дурочка, Оль. Столько лет прожить со мной и сейчас делать круглые глаза.
— Ты все скрывал…
— Что я скрывал?
— Что ты бандит.
— Мне не нравится это слово, — Марк щурится. — Я прежде всего бизнесмен, Оля.
Я не буду спорить.
У меня другая цель. Не воззвать к совести Марка, а унести ноги, пока это возможно. И не просто унести ноги.
Марк обзан потерять ко мне интерес. Я должна быть жалкой, разбитой, испуганной и сломленной.
Уж в тот тезис о том, что успешные мужики, по своей сути, охотники и Альфы, я верю на сто процентов, поэтому мне нельзя сейчас провоцировать Марка на желание заставить, продавить и сожрать меня.
Марк убирает с моей шеи руку и отступает, оценивающе окинув меня взглядом, а после со вздохом садится на первую ступеньку крыльца:
— Так, поживешь пока у матери, — разминает плечи, — пока я подыскиваю тебе местечко в каком-нибудь женском храме.
Я молча распахиваю глаза и в ужасе смотрю на коротко стриженный затылок Марка. Он же шутит, да?
— Вань, это у Пузанчика жену закатали в женский монастырь?
Ваня кивает, подхватывает коробку и невозмутимо шагает к пикапу. Кто такой Пузанчик?
— Там и померла, да?
Ваня опять кивает. Марк оглядывается на меня:
— Научишься настоящему смирению.
— Марк… — шепчу.
— Это шутка была, Оль.
Я издаю нервный смешок.
— Но в каждой шутке, только доля шутки, — Марк усмехается. — Просто знай, что сценариев для того, чтобы воспитать женщину, масса.
Я киваю и прячу руки за спину. Отвлекаюсь на черную хищную машину, что показывается на подъездной дороге. Сердце дергается от нехорошего предчувствия.
Авто медленно тормозит у пикапа.
На улицу выскакивает наш водитель Кеша. Обходит машину, распахивает боковую заднюю дверцу и из салона выныривает…та самая мразь, с которой Ксюша сняла Марка на видео.
— Милый… — испуганно воркует Фаина и делает нерешительный шаг к крыльцу, на ступенях которого лениво расселся Марк, — что случилось?
Глава 13. Побеседуем?
Вот она какая Фаина в жизни.
Красавица. Густые волосы ниже плеч, румяное лицо, пухлые губы и большая упругая грудь. Про таких говорят — сочная женщина, которую есть за что схватить, помять и есть куда зарыться лицом.
