Свет твоих глаз (СИ) - Соня Мишина
― Рожать? ― я никогда не видела шутника и балабола Тимофея таким напряженным.
― Нет… потерять ребенка. Потом, после рождения ― как потеряла сына в первом браке.
Тимофей опустил голову, вцепился пальцами в волосы. Помолчал.
― Расскажешь? ― попросил, не глядя на меня.
Снова ворошить прошлое было больно, но, раз уж начала признаваться…
Тим слушал меня внимательно. Сидел, неподвижный, с побелевшим лицом и приподнятыми плечами. Я видела, что он с трудом сдерживает какие-то эмоции ― видимо, опасаясь меня перебивать.
― Ты очень много пережила, сестренка, ― произнес, когда я, наконец, умолкла. Пересел на пол, придвинулся ко мне, прижался плечом к моему плечу. ― Понимаю, почему Эд не настаивает, чтобы ты рожала. Но, может, ты справишься со своим страхом? Теперь у тебя есть Эд… и я. Думаю, вместе мы сумеем защитить малыша от любой беды.
Колючий ледяной ком в моей груди, возникший после смерти сына и сильно подтаявший благодаря Эду, внезапно дал трещину и начал растворяться. Я вдруг поняла, что готова поверить Тимофею. Он ― врач, и в любой момент готов примчаться на помощь! Да и кто сказал, что с ребенком, которого я рожу от Эдуарда, обязательно что-нибудь случится?
― Возможно… но сейчас не до того. Я так боюсь за Эда! Вдруг из-за гриппа ему станет хуже? Он говорил, что такое может произойти!
Тим осторожно обнял меня за плечи.
― К сожалению, все так, но ты ведь понимала это, когда выходила замуж? Знала, что Эд может потерять зрение полностью?
― Да.
― И не собираешься его бросать, если это случится?
― Ты с ума сошел?! ― я отпрянула от Тимофея, вскочила на ноги, пошла в кухонный уголок, налила себе воды.
― Прости. Я должен был убедиться…
― Тим… ― я отмахнулась от его извинений. Мне вдруг вспомнилось его странное поведение в самом начале нашего знакомства. ― Откровенность за откровенность.
― Ты о чем? ― не понял тот.
― Зачем ты заигрывал со мной на глазах у брата? Зачем делал вид, что клеишься ко мне? Я ведь тебе не нравилась… и не была нужна.
Тимофей неторопливо поднялся с ковра, уселся за стол.
― Ну, во-первых, нравилась. Правда, не настолько, чтобы отбивать тебя у брата.
― Тогда зачем?..
― Да чтобы разбудить его инстинкт собственника! Чтобы он осознал то, что для меня было очевидно! Ты ― первая женщина, которую он пустил в свое личное пространство, ты ― единственная, кто в нем прижился. И это могло означать только одно: ты ему подходишь, и он к тебе неравнодушен!
― Значит, ты хотел, чтобы он ревновал…
― Можно сказать и так. И ведь получилось!
― Получилось… ― неуверенно кивнула я. Кто его знает, насколько поведение Тимофея повлияло на чувства Эдуарда. Зато мои нервы Тим потрепал основательно. ― Давай договоримся, что больше ты не будешь… так.
― Ладно, как скажешь. А к разговору о детях мы с тобой еще вернемся! ― пригрозил Скворцов-младший. ― Вот только брат поправится! Никаких больше суррогатных мам! Хочу племянника или племянницу с твоими глазами!
― Тим! ― мне стало неловко. Разве должен брат мужа говорить такие слова?
― Все-все, молчу. И вообще, я поехал в аптеку. Надеюсь, когда вернусь, ты угостишь меня завтраком?
Не имея сил говорить, я просто молча кивнула.
Тим в очередной раз вздохнул, пожал плечами, махнул рукой и ушел. А я тут же помчалась наверх, к мужу.
― Ника? ― он приоткрыл глаза, услышав, как я вошла.
― Я. Давай еще раз градусник поставим.
Эд кивнул и обессиленно закрыл глаза. Я пристроила термометр. Присела на пол у кровати. Ко мне тут же подошел Найджел, начал ласкаться. Я погладила его лобастую голову.
― Мне жаль, Эд. ― заговорила, сжимая пальцы мужа. ― Для меня это тоже потеря. Я уже заранее полюбила малышей и готова была стать им мамой… ты не одинок в своем горе.
Эдуард сжал зубы так, что побелели губы.
― Время, ― выдохнул он сдавленно. ― Оно… ушло. Я чувствую.
― Перестань! Зачем ты так?! ― я не хотела мириться с отчаянием, которое услышала в его голосе.
― Тише, малышка. Ты сделала все, что могла. Без тебя у меня не было бы и этой надежды.
― Эд, прекрати! ― мне захотелось вскочить, схватить мужа за плечи и хорошенько встряхнуть. ― Ты же знал, что с первого раза может не получиться!
― Второго раза не будет. Я не хочу больше рисковать здоровьем Оксаны. Она нужна своему сыну. И другие женщины ― тоже. У них есть семьи, дети. Те, кому они дороги. Я не имею права становиться причиной их бед.
Эд говорил так размеренно, так ровно. Если бы я не знала его ― решила бы, что ему все равно. Но сейчас я слышала боль в каждом его слове. Слышала ― и понимала: он не передумает и скорее изведет себя, чем позволит снова страдать кому-то другому.
А я ― я не смогу смотреть, как он изводит себя! Чего стоит мой глупый безосновательный страх перед этим горем? Я… должна родить ему ребенка. Сама! Ему ― и себе. Иначе что за семья у нас получится?
― Все будет хорошо, Эд, любимый! Обещаю: все будет хорошо! ― поклялась я истово.
Губы Эдуарда дрогнули в слабой улыбке:
― Хорошо, что Оксана жива, что ей ничего не грозит. А я… видимо, я просто слишком много требовал у судьбы. Что там с температурой?
Я посмотрела на градусник:
― Тридцать восемь и один. Тим сказал, что тридцать восемь ― это не страшно. Главное, чтобы не выше. Попьешь воды?
Эд согласился и послушно выпил стакан минералки.
― Я посплю, ― шепнул совсем тихо. ― Ты не сиди со мной, занимайся своими делами.
― Тогда пойду приготовлю завтрак. Скоро твой брат вернется, хоть накормлю его.
Эд в знак согласия сжал и отпустил мои пальцы.
Я вышла из его комнаты и снова пошла вниз с твердым намерением заглядывать к мужу каждые пятнадцать-двадцать минут. Его решение отказаться от идеи суррогатного материнства меня испугало своей окончательностью, и я пока не знала, что с этим делать. Вдруг муж теперь совсем откажется от мыслей о собственных детях?
41. Эдуард. Тьма
Никогда не умел болеть. Да что там ― я и не болел никогда в сознательном возрасте! Даже
