Свет твоих глаз (СИ) - Соня Мишина
― В восемь сдам смену и сразу к вам! Думал позже приехать, но раз тебе невтерпеж…
― Да, поторопись. Есть, что обсудить.
― Ладно. ― Тим понял по моему голосу, что разговор не обрадует, и его веселье мгновенно рассосалось. ― Ты там Нику поцелуй от меня. Скажи, что она ― настоящий боец медицинского фронта.
― Сам скажешь. ― Я опустил руку с телефоном на постель. Окликнул жену. ― Ника?
― Да.
― Ты собиралась с Найджелом на прогулку?
― Ну… пора.
― Так иди, пока Тим не приехал. Потом не до того будет.
― А ты как же?
― Сколько я дней лежал почти без памяти?
― Три с температурой и еще почти сутки ― без. Спал, набирался сил.
― Четыре дня лежал ― не исчез, и еще час полежу. Не беспокойся обо мне, иди.
― Может, я Тима дождусь? Найджел потерпит…
― Ника! Обещаю: без тебя ни шагу с кровати не сделаю! Не мучай парня почем зря! ― пришлось зарычать, чтобы убедить жену уйти.
Я понимал ее опасения, но и в самом деле ничего предпринимать не собирался. Только лежать и думать ― о том, что следует сделать, чтобы завод и магазины продолжали работать. Чтобы брат занимался своей жизнью, а не моей. Чтобы Ника не тратила свою молодость на работу сиделки при мне, а освободилась от всех пут и нашла, наконец, свое настоящее счастье. Только родители… им я ничем не мог помочь. Надежд не оправдал. Внуков не подарил. Не смог порадовать ― ничем, и уже не сумею.
Пока лежал и составлял планы на день, вернулась Ника. Убедилась, что я жив и веду себя смирно, оставила со мной Найджела, наказав парню присматривать за хозяином, и отправилась готовить завтрак. Вскоре явился Тимофей. Новость о том, что я ослеп окончательно, брат воспринял стоически ― без горестных вздохов, без паники.
― Ну, это еще бабушка надвое сказала, что ты больше никогда не будешь видеть, ― отмахнулся от моего пессимизма. ― Надо офтальмологу тебя показать. Правда, тебе самому вставать пока рано. Придется твоего личного врача на дом вызвать.
― И что ― он всю аппаратуру с собой привезет? ― скривился я недоверчиво.
― Надо будет ― и аппаратуру привезем. Но глазное дно он и без того глянуть может, а там видно будет, надо ли что-то еще.
― Ладно, вызывай, ― сдался я.
Не то чтобы у меня были какие-то надежды, но не хотелось лишать этих самых надежд брата и жену.
Доктор Слепнев, которому позвонил Тим после завтрака, сказал, что будет свободен после трех и пообещал подъехать на своей машине и со своим инструментом. Тимофей тоже умчался по своим делам, заявив, что обязательно вернется к тому же часу, что и мой офтальмолог.
Мы с Вероникой остались наедине, не считая Найджела.
― Хорошо, что тебе уже приходилось работать с моим ноутбуком и документами, ― сказал я жене, усадив ее за свой рабочий стол в кабинете. ― Сейчас поможешь мне разрулить некоторые рабочие вопросы. Открывай новый текстовый файл.
― Открыла.
― Печатай: приказ… Скворцова Эдуарда Евдокимовича снять с должности генерального директора…
― Что?! Ты… зачем? ― услышав, что я сам снимаю себя с должности, Ника перестала печатать.
Я сидел на диване и вертел в руках подобранный тут же мячик ― игрушку своего лабрадора. Мячик наощупь был пожеванным и липким от собачьей слюны.
― Что тебя удивляет, Ника? ― я бросил игрушку куда-то в сторону, услышал несколько затихающих шлепков и цокот собачьих когтей по ламинату. Найджел рванул за добычей. ― Я остаюсь владельцем предприятия, но больше не могу им руководить. Человек, который займет мое место, прекрасный специалист и руководитель. Он справится с управлением. Возможно, даже лучше, чем я.
― Так ты собираешься полностью отойти от дел? ― Ника явно была не согласна с таким решением.
Впрочем, я и сам не смог бы полностью выпустить из рук бразды правления своим детищем.
― Нет, все стратегические решения будут приниматься после согласования со мной.
― Поняла. ― Вероника снова застучала по клавиатуре. ― Готово. Распечатать?
― Само собой. ― Я дождался, когда принтер закончит жужжать. ― Дай ручку и поставь мою руку туда, где должна быть подпись.
Ника выполнила указание, и я расписался.
Я понимал, что говорю с Никой сухо. Так, будто она мне не жена, а еще одна секретарша. Но иначе пока не мог. Стоило мне дать слабину и позволить себе малейшее проявление эмоций ― и эти эмоции погребли бы под собой нас двоих. Меня и Нику. И тогда я уже точно ничего не успел бы сделать, а действовать следовало быстро. Бизнес не терпит простоя, а я и без того на четыре дня полностью выпал из реальности.
― Печатай дальше, ― вынудил себя отойти от жены. Вернулся на диван. ― Назначить генеральным директором… с правом подписи…
― Готово, ― второй документ вопросов у Вероники не вызвал.
С ее помощью я снова оставил автограф.
― Вызови моего водителя. Отдай эти документы ему. Пусть отвезет на завод, передаст моей секретарше, ― распорядился коротко.
К счастью, Ника мой деловитый тон поняла правильно. Похоже, прониклась значимостью принятых мной решений.
― А теперь помоги перебраться на диван в гостиной, ― попросил я, закончив с деловой частью плана. ― В спальне належался. Хочу быть ближе к событиям.
Ника подошла, поймала мою ладонь, повела меня прочь из кабинета. На ходу обняла за талию и коротко, будто смущаясь, поцеловала в плечо.
― Садись, ― развернула и поставила спиной к дивану.
Я сел, притянул Нику к себе на колени. Обнял:
― Ну, что ты, детка? Что за поцелуи украдкой в плечо?
― Соскучилась. А ты с утра такой суровый и неприступный, ― пожаловалась она.
― Прости. Я… готовился к тому, что такой день настанет. Продумывал, что следует предпринять, если ослепну окончательно. И сейчас стараюсь выполнить все, как задумывалось. Правда, кое-что приходится корректировать на ходу…
― Почему?
― Потому что, составляя планы, я не знал, что у меня появится… появишься ― ты. Жена. Теперь я стараюсь учесть и твои интересы тоже.
― Значит, юристов по семейному праву вызвал из-за меня? Что ты задумал, Скворцов?
Это был тот самый тяжелый разговор, отложить который я хотел на другой день, а лучше на неделю или две. Но Ника замечала все
