Сила слова - Джорджина Гутри
Я достал свой мобильный и вздохнул, просматривая непрочитанные сообщения. Три письма были от Обри. Первое было отправлено вскоре после того, как я покинул дом Мэдисонов накануне вечером:
Не мог бы ты, пожалуйста, вернуться, чтобы я могла объяснить? — О
Минут через пятнадцать последовало еще одно сообщение:
Я еду домой. Нам нужно поговорить. Пожалуйста, ответь мне. — О
В половине десятого она отправила свое последнее сообщение.
Я уже дома. Я больше не буду писать. Я хотела позвонить, но ты, наверное, и это проигнорируешь. Очень по-взрослому. — О
Дерьмо. И что мне теперь оставалось делать? Я не собирался отвечать, предоставляя доказательства нашей связи черным по белому. Я тоже не был готов звонить ей. Что, по ее мнению, я хотел бы услышать? Она сделала выбор. Нужно ли мне было услышать, почему меня сочли неполноценным? В понедельник я проглотил свою гордость, подарив ей те перчатки и свою рубашку и написав ту записку.
У нее не могло быть неверного представления о моих чувствах к ней, и все же она была готова все бросить.
Я начал набирать номер Пенни, но затем быстро отказался от этой идеи.
Сегодня среда. Они с Брэдом забирали ключи от своего нового дома. Меньше всего ей было нужно, чтобы я портил ее счастье своими страданиями. Я даже не мог позвонить Джереми. Его отношения с Джули все усложнили бы.
Черт, день обещал быть намного хуже, чем я мог предположить.
* * *
Я стиснул зубы, входя в класс Мартина. Я пришел пораньше, мой план был уже продуман. Я погружался в свои записи и не обращал внимания на студентов, когда они входили. Таким образом, я мог полностью избегать взгляда Обри.
Как оказалось, в моей стратегии не было необходимости. Студенты заполнили класс, и, хотя несколько человек подошли поболтать о предстоящем тесте, Обри не пришла. Джули тоже. Они были вместе? Было ли Обри стыдно или она была слишком смущена, чтобы встретиться со мной лицом к лицу?
Независимо от того, что послужило причиной ее отсутствия, я был чертовски благодарен и выдержал лекцию и урок от начала до конца. После встречи с Мартином по поводу теста, который должен был состояться на следующей неделе, я с облегчением скрылся в своей квартире.
Я знал, что рано или поздно мне придется встретиться с Обри лицом к лицу и попытаться прояснить ситуацию. Иметь романтические отношения было неуместно для ассистента и студентки, но и таить обиду из-за личных конфликтов тоже было неуместно. Однако я не мог заставить себя справиться с ситуацией. В глубине моего сознания таилось смутное беспокойство — странное чувство, в котором я не позволял себе признаться.
Чтобы отогнать от себя дурные мысли, я занялся делом. Порядок — вот, что мне было нужно. Распаковка идеально подходила для этого. У меня ушло три часа на то, чтобы распаковать и разобрать оставшиеся коробки. Мной овладела какая-то мания, и я не останавливался, пока полностью не насытился. Опустошенный, я наконец позволил себе расслабиться, заказал пиццу, а затем открыл бутылку пива, и мое утреннее похмелье было давно забыто.
Глава 25
Бессердечный
Клеопатра: Еще не знаешь меня?
Антоний: Равнодушна ко мне?
(«Антоний и Клеопатра», Акт III, сцена 11)
КОГДА я прибыл в кампус в пятницу утром, я взял ключ от комнаты комитетов у портье Харт-Хауса, чтобы подготовиться к дневному занятию и его новому месту проведения. Я устроился на своем месте перед классной комнатой Мартина, не отрывая глаз от своих конспектов и книг, как и в среду.
Студенты приходили поодиночке и небольшими группами. За пару минут до полуночи Обри и Джули вошли следом за Мартином, заняв два места у двери, где они сидели в начале семестра. Я украдкой бросил быстрый взгляд на Обри, достаточный, чтобы убедиться, что она так же не хотела встречаться со мной взглядом, как и я сам. Я притворился равнодушным, как часто делал в этом классе.
Пока Мартин читал лекцию об «Отелло», мои мысли блуждали — чисто из чувства самосохранения. Я не смог бы проверить это во время предстоящего урока; мне просто нужно было бы сделать вид, что я увлечен, и доказать, что могу вести себя профессионально.
Когда урок закончился, Мартин напомнил студентам о предстоящем тестировании и уведомил мою группу об изменении места проведения урока. Я быстро собрал сумку и выбежал из класса. Сначала мне нужно было заехать в Харт-Хаус, чтобы у меня было несколько минут передышки, прежде чем все соберутся.
Конференц-зал на втором этаже Харт-Хауса вызывал гораздо меньше клаустрофобии, отчасти из-за своих размеров, но также благодаря трем большим окнам, расположенным вдоль одной стены. Столы были расставлены в форме квадратной буквы U.
Я занял место в углу, где сходились два столика, и устроился так, чтобы мне было удобнее наблюдать за происходящим.
По мере того, как студенты приходили и постепенно заполняли столики, я пытался уловить общий тон. Несмотря на смену места, Мэри, вероятно, была близка к тому, о чем все думали. Атмосфера определенно была другой, и сегодня у меня было много работы.
К тому времени, когда пришли Обри с Джули, оставалось шесть свободных мест, три из них в ряд вдоль ближайшей ко мне стороны стола. Обри выбрала самое дальнее место, а Джули заняла место между нами. Я не мог смотреть на Обри и не мог позволить себе признать боль, которую причиняло мне ее присутствие. Я должен был сосредоточиться на своей работе.
Я уже собирался начать, когда Нил Хаммонд, застенчивый молодой человек с хроническими угрями, вбежал в класс и сел рядом со мной. Я решил, что на сегодня это все. Кара и Линдси заметно отсутствовали на занятиях.
Пока все распаковывали свои учебники и устраивались поудобнее, я воспользовался моментом, чтобы разобраться в своих бумагах, которые были в хаотичном беспорядке и идеально отражали мои мысли. Я перешел к деловому тону и приступил к теме дня.
— Добро пожаловать. Сегодня мы постараемся вкратце поговорить об «Антонии, Клеопатре» и «Отелло», так что давайте начнем. Основываясь на лекциях профессора Брауна на этой неделе или размышляя о своей собственной реакции на пьесу, что вы узнали, прочитав «Антония и Клеопатру»? — Спросил я, пытаясь начать общую дискуссию.
Меня встретила тишина; единственными звуками были легкое покашливание и шуршание бумаги.
Ну же. Кто-нибудь, скажите хоть что-нибудь.
— Жизнь — полная дрянь, а потом ты умираешь? — Шон тихо рассмеялся.
Это была классическая реакция на не комфортную атмосферу
