Барбара Вуд - За пеленой надежды
Пять лет. Пять лет жертв, лишений и терпения. Но сейчас стало ясно, что их страдания не были напрасны. Как только Рут обзавелась практикой и, подобно всем, работала нормальный рабочий день, возвращалась домой каждый вечер и проводила больше времени с семьей. «Конечно, — в который раз решил Арни, — игра стоила свеч».
В эти дни Арни очень часто критически разглядывал себя. Он первым делом обратил внимание на линию роста волос, которая явно начинала отступать, оставляя залысины. Каждое утро все больше волос на подушке, каждый вечер все больше волос на расческе. Что поделаешь, ведь в прошлом месяце он отметил сорок лет. Над ремнем у него навис маленький животик, и, наконец, он начал носить неизбежные бифокальные очки.
Арни пересек кухонный пол, отделанный кафельными плитами, и кончиком пальца постучал по часам. Часы не проявили признаков жизни. В зеркале он увидел отражение Рут. Она снова опустила Сару на пол и теперь поглаживала свой живот. Он поклялся не выдавать ей своей тревоги, но все равно чувствовал ее.
— Ты точно не хочешь, чтобы я пошел вместе с тобой? — спросил он как мог более непринужденно.
— Нет, дорогой. Все в порядке. Иди на работу. Я позвоню тебе, когда все закончится.
Когда все закончится… Анализы, которые покажут, можно ли им сохранить этого ребенка.
Рут с самого начала восприняла это очень спокойно. Вчера она вернулась домой с осмотра у нового гинеколога доктора Мэри Фарнсуорт, которая переняла практику доктора Поттера. За ужином, когда они ели жареного барашка и слушали щебетание детей, Рут сказала деловым тоном:
— Да, кстати, Мэри хочет, чтобы ты зашел к ней и сдал анализ крови.
— Зачем?
Рут пожала плечами, но то обстоятельство, что она избегала смотреть в глаза мужу, выдало ее тревогу.
— Видишь ли, похоже, она взяла у меня кровь, чтобы проверить на какой-то ген, и обнаружила его, а теперь на всякий случай хочет взять кровь у тебя.
— О чем ты говоришь? Какой ген?
У Рут было правило за едой не касаться неприятных тем, и оно распространялось как на политические новости, так и на препирательства насчет того, кому первому читать вечернюю сказку. Ради хорошего пищеварения есть следует в приятной обстановке. Серьезные разговоры оставлялись на потом. Но в этот вечер Рут навещала пациентку, у которой были схватки, и через час ей предстояло вернуться в больницу.
— Всего лишь ген, Арни. Ты ведь не любишь, когда вдаются в медицинские подробности.
— Боже, Рути…
— Мэри тебе все объяснит, хорошо?
Рут бросила на него взгляд, который должен был сказать: «Не тревожь девочек», но на самом деле говорил: «Я расстроена, поэтому не усугубляй ситуацию».
Арни отправился к доктору Мэри Фарнсуорт, и та действительно все объяснила.
— Мистер Рот, я на всякий случай обследовала вашу жену с учетом ее родословной. Имеющийся у нее ген дает о себе знать примерно раз в сто лет, но среди евреев, особенно евреев из Восточной Европы, он проявляется через двадцать семь лет. Ваша жена сама не может передать эту болезнь ребенку, но если и у вас обнаружится такой ген, с вероятностью двадцать пять процентов можно сказать, что на свет появится ребенок с амавротической идиотией. Ребенок, который вряд ли дотянет до четвертого дня рождения.
— А если у меня есть этот ген? — спросил он тогда.
— Тогда мы обследуем плод, чтобы выяснить, не поражен ли он амавротической идиотией. Если этот ген обнаружится, то придется прервать беременность.
На прошлой неделе Арни получил результат — анализ крови оказался положительным. Они с Рут были носителями этого гена. «Это просто чудо, — открыто призналась доктор Фарнсуорт, — что у вас родились четыре здоровые девочки».
Дальше предстояла процедура амниоцентоза: во время пункции берутся на анализ околоплодные воды, содержащие клетки эпителия плода, которые затем исследуются на предмет наличия определенного фермента. Если последний отсутствует, ребенок болен.
Сегодня Рут сделают пункцию, и через две недели они получат ответ.
— Я могу взять выходной, — сказал Арни, и желая, и не желая идти вместе с ней в больницу. — Ты не должна остаться одна.
— Ерунда, — Рут пригладила волосы, сперва убедившись, что Сары нет поблизости, и встала, просыпая на пол град крошек от гренков. — Это займет немного времени, после чего я пойду на работу.
Нарушая одно из своих самых строгих правил, Арни спросил Рут, как проходит процедура амниоцентоза, и тут же пожалел об этом. Сначала определяется положение ребенка (она называла его «плодом», переходя с материнского языка на медицинский), затем в живот вводится длинная игла. Да, это рискованно, но лучше узнать сейчас, родится ли ребенок нормальным.
— Иди, Арни, а то опоздаешь на паром.
Пока Арни тяжело поднимался наверх за портфелем (и английской булавкой, чтобы скрепить манжету), он ощутил, как глубоко внутри него снова пульсирует это болезненное чувство. Что это такое? Всякий раз, когда оно возникало, Арни пытался определить его, но это ему не удалось. Иногда оно отдавало разочарованием, иногда — нетерпением, а сейчас, в это утро, возник привкус недовольства. Недовольства чем или кем?
Врачом Рут. Как врач она с самого начала знала о возможном риске, но никогда не поднимала эту тему, никогда не сдавала необходимых анализов.
В спальне Арни рассеянно, как всегда, поправил одеяло. Если он этого не сделает, то постель так и останется незаправленной.
Врачи прятали головы в песок так же, как и другие люди. Например, педиатр их детей, доктор Мэри Уолш, ходила с опухолью в груди и убеждала себя в том, что это лишь безобидная киста, которая исчезнет сама по себе. Теперь у нее отрезали обе груди и лечили облучением.
Что ж, чем больше знаешь, тем больше скрываешь. Он подумал, что ни в чем не может винить жену.
Рут дождалась, когда раздастся шум отъезжающей машины Арни, затем подошла к холодильнику и достала графин с апельсиновым соком, который сама выжала сегодня утром. Она предпочла бы кофе, но кофеин в период беременности стал для нее табу. Как и сигареты, аспирин, алкоголь и даже аптечный сироп от кашля.
Рут посмотрела на часы и убедилась, что до прихода миссис Колодни осталось несколько минут. Она снова села за стол, сделанный из американского клена, как и большая часть мебели в доме, лениво отодвинула счета, прислушиваясь к шуму проливного дождя.
Она надеялась, что новая практика скоро начнет окупаться, так что им удастся оплатить некоторые из этих счетов. Рут устроилась с комфортом: она сняла скромное помещение на первом этаже на углу улиц Уинслоу и Мэдисон; у нее были медсестра и секретарь в приемной, а с пациентами работы хватало на целую неделю. Теперь самое главное — добиться, чтобы они платили.
