Эйлин Гурдж - Леди в красном
— Я этого не говорила. Ты перекручиваешь мои слова.
Джереми продолжал давить на нее:
— Все, что я хочу знать, это зачем. Зачем ты это сделала?
Она встретилась с ним взглядом, и он увидел в ее глазах замешательство.
— Не знаю, — сказала она, пожав плечами. — Я просто… словно сама не своя была. Мой отец обратился в полицию, и понеслось… Как будто это была уже не я, понимаешь?
— Не очень, — холодно ответил он.
— Если это что-то для тебя значит, то знай: мне очень жаль.
Он внезапно почувствовал надежду.
— Но ты ведь можешь сказать им, что я этого не делал?
Она медленно покачала головой. Ее глаза налились слезами и засияли, словно новенькие монеты в свете луны.
— Не могу! Отец убьет меня. Той ночью он поймал меня, когда я пробиралась в дом, и пришел в ярость. И не только потому, что я пила. Он словно знал, что мы сделали, словно унюхал это на мне. Я плакала, мама плакала… И началось… Я не должна была выставлять все так, словно только ты виноват, но, черт, я должна была что-то сказать, или он обвинил бы во всем меня! И прежде чем я успела опомниться, он уже вызывал копов. Что я должна была делать? — Ее глаза молили о понимании.
Но Джереми все это вовсе не казалось сложным.
— Ты могла сказать правду.
— Ты не знаешь моего отца. Когда он становится таким, он ужасен! Если бы я сказала, что сама во всем виновата, я… я не знаю, что бы со мной было! — Задрожав, она обхватила себя руками, и по выражению ее лица Джереми понял, что это было не только от холода.
Странно, но он сочувствовал ей. Он всегда думал, что его семья была самой неудачной из всех, но сейчас начал понимать, что были семьи намного хуже, например семья Кэрри Энн. Но он не мог это так оставить. Возможно, она слишком напугана, чтобы противостоять отцу, но Джереми был не меньше напуган тем, что случится с ним, если она не скажет правду.
— Должен быть кто-то, с кем ты могла бы поговорить. Какой-то учитель или, например, мистер Брэдли, — убеждал он, имея в виду их школьного наставника-консультанта, который действительно умел слушать и не говорил с ними свысока. — Если дома все действительно так плохо, есть люди, которые могут тебе помочь.
Не следовало этого говорить, он сразу это понял. Выражение ее лица мгновенно изменилось.
— Ты говоришь так, словно он сделал мне больно или что-то вроде того. — Тон ее стал воинственным. — То, что у моего отца тяжелый характер, еще не означает, что он псих. В любом случае, — ее глаза сузились, — ты не так уж невиновен. Откуда я могу знать, что все произошло именно так? Мы оба были достаточно пьяны в тот вечер.
— Потому что, — сказал он, — если бы я тебя изнасиловал, ты бы сейчас со мной не разговаривала.
Кэрри Энн не могла спорить с логикой. Она все так же смотрела на него, только по выражению ее лица казалось скорее, что ей шесть лет, а не шестнадцать. С парковки донесся звук двигателя. Когда машина отъезжала, свет фар осветил лицо Кэрри Энн. И Джереми прочел в ее глазах, что она разрывается между тем, чтобы поступить так, как — она знала — будет правильно, и желанием защитить свою семью. Ему было знакомо это желание. После смерти брата Джереми тоже пытался защитить мать от свалившегося на нее горя, которое, как он понимал уже тогда, буквально разрывало ее на части, но не смог. Отчасти потому он был так зол все эти годы. Он злился на себя — так же, как и на мать, — за то, что подвел ее.
Неожиданно лицо Кэрри Энн стало печальным, и слезы потекли по ее щекам.
— Прости, — сказала она тихим голосом, почти шепотом. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Он не знал, о чем она сожалеет: о содеянном или о том, что у нее не хватает мужества все исправить. Джереми понимал, что больше ничего не может сделать, по крайней мере сегодня вечером. Завтра, когда она успокоится, он попробует еще раз. Он мягко коснулся ее руки.
— Пойдем внутрь. Ты замерзла.
— Мне хочется танцевать. Потанцуешь со мной? — Она высморкалась в смятую салфетку, и слабая улыбка появилась на ее заплаканном лице.
— Ты не боишься, что скажут люди? — спросил он.
— Плевать, — сказала она и засмеялась.
Через пожарный выход они забрались внутрь, в пульсирующее биение музыки и теплоту тел, сгрудившихся на танцполе, в смешанные запахи пота, духов, разлитых липких напитков и вони перегретых усилителей, напоминавшей горелые тосты. Их с Кэрри Энн словно уносило волной, и им ничего не оставалось, как держаться друг за друга.
20
Эллис обдумывала предложение Рэнди уже больше недели, когда однажды утром к ней в ресторан наведалась мать с остатками розмарина из сада. Люси осталась поболтать, пока Эллис чистила крабов для фаршированных помидоров — блюда сегодняшнего дня. И уже собираясь уходить, она сказала:
— Ты слышала, что старый дом Наны выставлен на продажу?
Эллис остановилась, счищая с пальцев остатки панцирей и крабового мяса.
— Нет, не слышала, — сказала она, удивленно глядя на мать. — Я думала, что люди, купившие его, собирались остаться там до пенсии.
Люси пожала плечами и потянулась за голубой стеганой сумкой, которую носила с собой повсюду. В ней наряду с обычными предметами, такими как кошелек, чековая книжка и связка ключей, был небольшой арсенал аварийных принадлежностей: освежитель дыхания и зубная нить, ибупрофен и жевательная резинка на случай, если в самолете заложит уши, салфетки «Клинекс» и небольшая упаковка влажных салфеток, световое перо[33], если она, находясь за рулем, заблудится в темноте и нужно будет посмотреть на карту (хотя это вряд ли, потому как на острове она могла найти дорогу с закрытыми глазами), маленькая записная книжка на спирали с прикрепленной к ней ручкой, складной зонтик и дождевик, который складывался в мешочек, на случай ливня. Ее мать была слишком большой оптимисткой, чтобы жить в страхе, что на нее упадет небо, но если бы это вдруг случилось, она была бы к этому готова.
— Креншоу? Он никогда не уйдет на пенсию, — сказала она, сделав опровергающий жест рукой. — Он не может себе этого позволить. Я уверена, что поэтому он и продает дом. Ты только никому не говори, — она понизила голос и наклонилась поближе, — но Дарлин Овербай, который принимает сбережения и дает займы, сказал, что они уже отстают по оплате.
Люси всегда гордилась тем, что не лезла в чужие дела, и когда выдавала такие пикантные подробности, то предварительно отпускала фразы вроде «Ты же знаешь, я не люблю сплетен», но на острове ей была известна мельчайшая деталь.
— Интересно, сколько они за него просят, — вслух подумала Эллис.
— Сама земля там стоит немало. Цены сильно выросли. Мне тоже нужно подумать о продаже. Я всегда смогу купить себе часть в доме-совладении.
С тех пор как умер отец Эллис, мать постоянно говорит о том, чтобы продать свой дом и переехать в какой-нибудь поменьше, но Эллис знала, что это не более чем разговоры. Когда ее мать переедет — дай Бог, чтобы это было нескоро! — то она переедет на кладбище к отцу Эллис.
— Ну, мне пора. Нужно занести Коре баночки с маринадом. Я тебе говорила, что она будет одной из судей в этом году? — Люси повесила сумку на плечо и помахала на прощание Кальпернии, которая в другом конце кухни мыла латук.
Эллис вспомнила, что сегодня последний день заявок на участие в ежегодной зимней ярмарке самодельных изделий, которая проходила каждый год на Рождество. Кроме предметов ручной работы и съестного, продававшихся на ярмарке, там был киоск с различной выпечкой и домашним вареньем, которые выставлялись на конкурс. На прошлогодней ярмарке тыквенный пирог ее матери получил голубую ленту в конкурсе пирогов.
— Тогда ты не проиграешь, — улыбаясь, сказала Эллис. Кора Брэдли была одной из давнишних подруг матери.
Люси сделала вид, что потрясена подобным предположением Эллис. Кора не позволит дружбе повлиять на свое решение, непреклонно заявила она. Возможно, это действительно так и было, но на острове связи тоже многое решали.
Глядя, как мать выходит из двери, одной рукой придерживая пальто, а другой ухватив сумку со средствами на все случаи жизни, Эллис думала о том, что сеть старых связей и союзников, с помощью чего на острове делается бизнес, тоже имеет темную сторону. Ту, что использовал для своей выгоды Оуэн Уайт. Он словно паук сидел в центре паутины, в которую теперь попался сам. Несколько дней назад Гарри сделал полное чистосердечное признание. И не только в том, что брал взятки. Он рассказал о том, как Оуэн использовал компрометирующие материалы, чтобы заставить его совершать если не противозаконные поступки, то уж точно не этичные. Это вызвало скандал, и Оуэна заставили покинуть должность. Работы по застройке Спринг-Хилл были приостановлены, поскольку по этому вопросу тоже ожидалось расследование по заявлениям Гарри.
