Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
Тин купил диван: огромный траходром – иначе не скажешь. Он занял половину комнаты. И всё равно спал Тихон на нём по диагонали, оставляя Варе места с гулькин нос. На все претензии отвечал: «Пинай меня и буди». Да ноги отобьёшь его пинать.
Он вечно что-то пил: чай, кофе, какао. И оставлял везде кружки. На все претензии отвечал: «Не трогай, вечером сам всё уберу». И ведь убирал. Но эти кружки по всей квартире, словно метки зверя, Варвару раздражали дико.
Она фыркала. А он обнял ее и повёз в коттеджный посёлок. И там показал ничем не примечательный участок земли с выкопанной ямой и следами строительных работ. Прижал к себе, прикрывая от порыва тёплого, в общем-то, ветра.
– Я понимаю, Варь, меня для тебя много. Меня… всегда будет много – такой уж я человек. И не намекай мне, чтобы я уехал к себе, всё равно не поеду. Я квартиру уже продал. Можем снять побольше и пожить там. Но вместе. А потом у нас будет дом, – он махнул рукой в сторону котлована. – Двухэтажный дом. В нем сможем даже на разных этажах жить, чтобы не мешать и не раздражать друг друга. А пока потерпи, маленькая моя. Я всё равно никуда не уйду.
Потерпи… Вообще-то, несмотря ни на что, она была счастлива. Здесь и сейчас. С ним.
У них многое стало общим. Теперь, когда они оказались в одной квартире, на одной кухне, в одной постели – они много разговаривали, вспоминали. Они словно проживали своё знакомство и весь период отношений заново, только теперь предельно честно и открыто, рассказав, что чувствовали в той или иной ситуации. Правда, Тихон пару раз, наказав ей строго запомнить, на чём они остановились, прерывал откровения на секс. Впрочем, Варя не слишком возражала. Они и в самом деле соскучились друг по другу. А еще она привыкла к тому, что он практически никогда не мог просто пройти мимо или оказаться рядом – и не поцеловать, не обнять, не полапать, а то и ущипнуть. Нагло уверял, что у него выработался рефлекс, за что был обозван идейным последователем академика Павлова. После чего на все Варины возражения отвечал, что делает это исключительно по академическим соображениям.
А еще они полюбили гулять. По инициативе Тина Варя провела ему экскурсию по корпусам родной Пироговки. Была уверена, что Тихон это затеял, чтобы лишний раз напомнить об образовательной пропасти между ними. Такой смешной. Чтобы сбить его с этой мысли, стала задавать ему всякие неудобные вопросы о его юности. И с какой-то щемящей болью поняла, что он отвечает честно на всё, не пытаясь приукрасить себя. Желая нащупать границу его откровенности, спросила, как он невинности лишился. Лучше бы не спрашивала! Он умудрился смутить потомственного хирурга! Но Варя поняла, что границы нет. Если она спросит – он ответит. На всё.
В виде все той же проверки она как-то раз вечером без предупреждения уехала в гости к брату. Имеет право отдохнуть от самозванца в собственной квартире, между прочим! Телефон начал жалобно пиликать еще по дороге, сигнализируя о разрядке батареи. Конечно, дома у Коли был подходящий зарядник, но Варя о нём забыла, увлёкшись общением с племянницей.
В восемь вечера по ее душу явился Тихон Аристархович. Внешне спокойно полюбопытствовал, что с телефоном и почему абонент недоступен, вручил Леночке игрушечный ксилофон под обречённой стон Николая и простосердечно испросил у хозяйки чаю.
И всё вроде бы вышло мило и даже весело. Леночка, разумеется, оккупировала коленки своей любимой живой игрушки и увлечённо стучала молоточком по брускам ксилофона. В паузах взрослые успевали немножко поговорить. Ник обозвал Тина сволочью неблагодарной, потому что только абсолютно душевно чёрствый человек мог подарить ребёнку ЭТО. Люба с милой улыбкой налила и протянула гостю чашку чаю.
– С пургеном? – уточнил Тин.
– С виагрой! – фыркнула Любава.
– Ого, – только и успел многозначительно протянуть Тихон, и тут снова вступили ударные.
В общем, хорошо посидели. И на обратной дороге в машине привычно вздыхает альт-саксофон. Но, наверное, из-за того, что салон этой машины гораздо меньше, Варе как-то трудно дышится. Или это от его молчания. Спокойного, в общем-то, молчания. Хотя, какого чёрта спокойного. Она же чувствует его напряжение. Физически чувствует, что он с трудом себя сдерживает.
– Извини, – вздыхает она. – Извини, что я не позвонила. И что с телефоном так вышло.
Машина внезапно принимает вправо, жалобно взвизгивает тормозами, остановившись на обочине. Он резко открывает свою дверцу. Не понимая, что это значит, Варя так же быстро распахивает свою.
Они встречаются ровно посередине капота «Матиза», между двух столпов света от фар. Он прижимает ее к себе так крепко, что ей кажется, что что-то хрумкает в позвоночнике, и рычит на ухо.
– Не делай так больше никогда, слышишь?!
Она только кивает, прижимаясь щекой к его груди. И слушая, как там бухает его сердце.
– Я, бл*дь, чуть с ума не сошёл! Пока не додумался Кольке позвонить! Я же постоянно боюсь, что ты не справишься с управлением! Подушек безопасности, конечно, до фига вкруговую, и пассивная безопасность тоже фактор, но на дороге столько идиотов! А у тебя телефон не отвечает. Я уже такого успел напридумывать… Не смей так больше делать, поняла?!
Она снова только кивает и прижимается сильнее. И не будет ему говорить, что стрелка на спидометре «Эскалады» ни разу не перевалила за отметку «сорок», быстрее Варя просто не рисковала, и плевать, что думают про нее другие участники дорожного движения. И лишний раз старается за руль не садиться, вот и сегодня поехала к брату общественным транспортом.
– Не надо так, Варя… – говорит он уже тише, гладя ее по волосам. – Я, может, и заслужил. Даже, наверное, заслужил. Но я чуть не сдох от такой педагогики за те десять минут, когда я не знал, что с тобой.
Она отстраняется от его груди и, привстав на мысочки, целует в подбородок.
– Я больше не буду, – произносит Варя торжественно.
– Конечно, не будешь! – фыркает Тин. – Я куплю тебе второй телефон с батарейкой на шесть тысяч миллиампер-часов! Так будет больше вероятности, что какой-нибудь из двух телефонов обязательно будет включён.
А еще Варя динамила его с ЗАГСом. Причём
