Я так хочу - Оксана Фокс
На "автопати" в Праге к компании прибилась сообщество европейских группи, часть поехала с ними в тур, трясясь в автобусах на мужских коленках. Джо с Френки поделили на двоих пятерых подружек.
Стюарт пересел на заднее сидение автомобиля.
– Кит, нужно поговорить!
– М?..
– Что с нашими правилами?
– Моими правилами.
– Да, твоими! Что с ними?
– Я их упразднил. Ввиду ненужности.
– Ненужности?..
– Ага, – Кит бился плечом в окно и тихо напевал, подбирая аккорды на гитаре.
Белобрысый настойчиво ловил взгляд:
– Но без них все летит к чертям! Разве не видишь?
Перестав играть, Кит сделал пометку в блокноте, уставился на ноты, задумчиво пожевал губы.
– Очнись! Ты ведь понимаешь, к чему эдак придём? Или напомнить из какой помойки выбрались? Я... боюсь! Да что там, посмотри вперёд – все боятся! Оттого только и делают, что трахаются и бухают!
– Парням тяжело, пусть расслабляются, – отозвался Кит, не поднимая головы.
– Это не первый дерьмовый тур. Что изменилось? Ты ведь... не мстишь Марии?
– Не мели ерунды! Ещё чуть-чуть и мой бэк-вокалист станет припадочно заикаться. Пей со всеми, разрешаю!
Глядя в ноги, Стюарт молча докурил сигарету. Шатаясь, пошёл по салону. Плюхнулся в кресло и взял протянутый Хигсом стакан.
Кит отбросил ручку и уставился в окно. Он чувствовал раздражение, схожее с тем, что подгоняло его, быстрее избавится от "Птички". Время тикало слишком медленно.
Последний европейский концерт прошёл в Лилле. И снова группа погрузилась в тяжёлый аэробус, чтобы пересечь океан и оставить за спиной промозглую Европу. Три выступления в Калифорнии и Стренжерс двинулись по стране на восток: Солт-Лейк-Сити, Денвер, Сент-Луис, Нэшвилл, Атланта... Дубль в холодном Нью-Йорке, а дальше ледники Канады.
Непрерывная сеть игрушечных дорог заключила в клетку игрушечные города, которые один за другим скрывались за ватным слоем облаков в череде безликих иллюминаторов.
Кит взглянул на часы: они снова опоздали на репетицию, времени едва хватало воткнуть гитары в усилители.
Поправив жёлтым пальцем роговые очки, Моррисон упаковал инструменты в саквояж, тонко улыбнулся:
– Вот и все. Вы снова в форме, мистер Берри. Желаю удачи.
Кит захлопнул онемевший рот. Не удостоив «ветеринара» взгляда, запер дверь гримёрки, приглушая вопли из соседней комнаты, которые Джо с Френки звали распевкой. Потирая саднящее горло, сгрёб в чёрный пакет использованные шприцы, завязал в узел и сунул на дно рюкзака.
Он подсел к зеркалу, освещённому рядами лампочек. Пять минут перед выходом на сцену. Время наедине с собой.
Кит ненавидел эту мёртвую паузу. Всего то дел – довести публику до экстаза и ретироваться. Он уставился в прилизанную визажистом физиономию. Взял из разверзнутой на столе сумки косметический карандаш, обвёл глаза жирной линией. Красной помадой закрасил губы, растянул в клоунской гримасе. Сухие уголки лопнули, из трещин выступила кровь.
– Все готовы? Давайте парни, на выход! – кричал в коридоре помощник режиссёра.
Загрохотали двери. Служебное крыло концертного зала наполнил топот, словно гарцевал табун лошадей.
Кит подмигнул зеркалу. О да, он готов. Давно готов. Корчить зверя? Что может быть проще. Он с ним. Всегда рядом. Смердящее обгрызенное нутро. Он скалится под тонкой оболочкой, заходится диким хохотом, выглядывает из всех проплешин. И никто не видит, мать твою! Определённо дерьмо лучше глотать в красивой обёртке. Восторженно визжать… и жрать. Давай мальчик, сделай тётям глазки, получи грёбаную конфету. А потом, мы все споем песню и сломаем тебе нос.
Стиснув кулаком горло, Кит унимал дурноту со вкусом мятных подстилок Моррисона. Рот наполнился холодной слюной. Опрокинув стул, он поднялся и скрипнул зубами. Боль распанахала ступню на "розочку".
– Злогребучий живодёр, где же обещанный Эдем… – зашипел Кит, сплёвывая в ведро.
Вскинув голову, он перенёс вес тела на правую ногу. Раскалённая арматурина прошила конечность и вылезла где-то над тазовой костью. Несколько секунд Кит скрежетал зубами, привыкал, потом тихо прикрыл за собой дверь.
Вуд, Стюарт и Ривере молча двинулись за ним по узкому коридору. Под ботинками растаяла музыка ребят с разогрева и пол завибрировал. Снаружи дико заголосили, давясь предвкушением.
Сейчас, сейчас получите!
Кит прыгнул на сцену и выпустил зверя.
Часть 2 Глава 5
В Лос-Анджелес Кристофер вернулся в начале весны. Группа провела в переездах более шести месяцев. Агония со сцены перекинулась на команду. Кит хотел дать ребятам двухдневную передышку, но понимал, она ничего не изменит.
Альбом «Травля» становился ненавистнее с каждым днём. Ссорил и доводил до белого каления раздутой пустозвонной сущностью группу и всех участников дерьмового турне.
Его сущностью, – думал Кит, спускаясь с трапа самолёта и скрываясь в чреве внедорожника-мастодонта. Каждая дрянная нота – он. Любая глотка может пощупать, опробовать на вкус, и порассуждать о смысле.
Кит понимал очень ясно и одновременно не понимал вовсе: кто заставляет его открывать рот? Зачем выдавать ненавистные звуки, будто самовольную отрыжку? Почему он всё ещё это делает?
Адреналин первых выступлений, быстрый секс за кулисами, чтобы сбросить накал и сберечь крышу и, спринтером, на сцену за новой порцией драйва. Где всё? Скисло. Обернулось галлонами тёплой колы без газа, единственное пойло, что одобрял Моррисон на гастролях. Пофиг печень – глотка рвёт!
Заточенные концерты, расписанные по партиям ноты. Залы побольше – импровизации поменьше. Да, каждому пункту контракта. Да, раскрученным синглам. Да, отрепетированным речам и забойным шуткам. Давай приятель, сделай шоу! Трижды пошали, дважды поблагодари организаторов, один раз на языке принимающей стороны. И улыбайся, засранец! Оскалился налево, не забудь клацнуть зубами направо.
Там нет его. И одновременно он во всём. Всё выковырянно из нутра. Выпотрошен как безмозглая курица. Проверенное временем отборное дерьмо, ровно такое, какое нравится публике.
Кит ковылял к студии, так долго, словно преодолевал сопротивление ветра. Взгляд механически скользил по улице, отмечал повадки прохожих, движение рук, затяжки курильщиков. Электриков у соседнего подъезда скрывали припаркованные автомобили. В окне второго этажа сдвинулась штора.
Суин открыла замок, едва Кит ступил на крыльцо. Он поднимался по лестнице тем же медлительным шагом, и обещал себе, больше не выдать ни
