Эксперимент. Реальность или Отражение - Мэй Кин
Жестом показываю «окей» и поднимаюсь по лестнице на второй этаж.
Я никогда и никому не позволял с собой играть. Но, по правде говоря, некая часть меня, та самая часть, что сейчас разбита в дребезги, думает о том, что возможно иногда поддаться — лучший выход из ситуации. Только вот, чем это обернётся?
Вопрос, ответ на который — риск.
А я не хочу рисковать.
Я просто хочу выкинуть эту девушку из своих мыслей. Жить как прежде. Вернуться домой и убеждать себя в том, что случившееся здесь — всего лишь сон.
Дурной, лживый и глупый сон.
@49@
Подхватываю со стула рюкзак, положив в него забытую на столе тетрадь.
— Алиса, поторопись! Анжелика уже ждёт тебя за воротами! — доносится с первого этажа голос матери, и я улыбаюсь уголками губ.
Эта девушка никогда не отличалась особым терпением.
Спешно застегиваю молнию и, убедившись в том, что ничего не забыла, смотрю на время.
Часы показывают без десять восемь.
Удивительно, как можно быстро собраться, когда не приходится то и дело поддерживать вид совершенства. Никаких излишек. Ни идеально уложенных волос. Вместо этого забранный на затылке пучок и выбившаяся из него прядь волос, падающая на глаз. Ни мягкого, едва заметного, но подчеркивающего внешность макияжа. Вместо этого черные стрелки и губы цвета спелой вишни. Ни строгой, выдержанной одежды. Вместо этого бирюзовая рубашка и кожаная куртка. А также множество браслетов на запястье, которые так не любит Борис Алексеевич, твердя: «Вечно понацепят на себя не пойми что».
Я почти выхожу из комнаты, когда взгляд невольно цепляется за отражение в зеркале. И хотя у меня круги под глазами, которые я даже не удосужилась замазать, из-за недосыпов. Мысли не давали покоя. Чувство вины и сожаления съедало каждую секунду. Теперь же я отношусь к случившемуся иначе. Видимо тот факт, что я проревела в подушку все выходные, устроив голодовку, как-то повлиял на меня. Я отчетливо понимаю, что реальность и отражение друг от друга неотделимы.
Отражение — то, что мы выдаем в действительности. То, как мы принимаем себя. То, как видим и ощущаем. То, что сами преподносим в этот мир. То, как прислушиваемся к своей душе, создавая вокруг себя собственный мир.
Никто не рождается уверенным. Никто не рождается идеальным. Ведь даже у самой красивой девушки в мире найдутся собственные страхи, комплексы и желание всё изменить, совершенствовать себя дальше. Никто не рождается смелым или трусливым. Никто не рождается глупым или умным. Всё это зависит исключительно от нас. От того, как в конечном итоге мы принимаем этот мир. Как чувствуем эту жизнь. Как мечтаем и стремимся к осуществлению заветных желаний. Как верим в собственные силы. Как прислушиваемся к сердцу и следуем его зову. Как любим и благодарим…
Только сейчас я наконец понимаю, что быть собой — значит быть в ладах с собственным «я», со своей душой, независимо от того, кто и что говорит вокруг. Независимо от того, что происходит. Ведь в конечном итоге только наши поступки совершают ход, что определит дальнейший момент, следующие часы, месяц, а может и целую жизнь.
Благодаря нему я поняла — кто я…
Я спускаюсь вниз и не могу сдержать улыбки, когда вижу, как мама порхает у плиты, а папа ей помогает. Затем раздаётся знакомый голос. И я замечаю Кирилла, что мелькает своей белобрысой шевелюрой в камере.
— Привет, лиса! — вдруг произносит он, кажется заметив меня.
Мама с папой тут же оборачиваются, и я мельком замечаю облегчение на лице своего братца. Он редко звонит родителям. Чаще всего мне. Но, если делает это, то попадает под расстрел, в виде множества вопросов, которые чаще всего сходятся к «Ты там хорошо питаешься?» и «Надеюсь за вами хорошо присматривает охрана. Эти толпы фанаток пугают».
— Привет и пока! — с улыбкой на лице говорю я своему семейству и, помахав, спешно следую в коридор, не замечая растерянных взглядов.
Ещё бы. Мой внешний вид порядком…чудаковатый, но…он мой!
Когда я выхожу за ворота, то не успеваю толком прикрыть дверь, меня встречает белозубая улыбка Акимовой.
— Доброе утро!
— Чего надо? — сразу перехожу к делу и отстраняюсь, под этим странным, маньячим взглядом.
— В смысле — чего надо? Лисцова ты вконец офигела? Решила окончательно перестать быть овечкой?
— Решила окончательно сбросить маски.
Она задумчиво смотрит на меня, а затем выдаёт:
— Хм. Мне нравится.
Я усмехаюсь, но тут же становлюсь серьёзной и внимательно её оглядываю.
— Ты что пила?
— Ну-у-у…Если только чуть-чуть. И прежде чем проснётся твоя занудная сторона, — Она выставляет указательный палец вперёд, — это было вчера! Вчера-а-а-а! Поэтому сегодня я тебя очень прошу — будь другом и сядь за руль.
— Вообще-то я думала, что из нас двоих — это у меня депрессия. Ведь по собственной глупости я потеряла дорогого мне человека!
— Прямо-таки уж и потеряла! Боже. Звучит, как в банальной драме. Словно он помер.
— Типун тебе на язык! — ужаснувшись, гневно произношу я, хмурясь.
— Вместо того, чтобы убиваться, лучше найди его и попробуй всё объяснить. В конце то концов, если бы не наш эксперимент, то не факт, что вы бы вообще начали общаться. Да и кто знает, как тогда все сложилось бы.
Я поджимаю губы, задумчиво глядя на неё.
— Что?
— До этого я и не задумывалась об этом в таком ключе…
Ведь она права.
Кто знает, как всё сложилось бы при иных обстоятельствах. Но одно я знаю наверняка — я изменилась. Словно освободилась от тяжёлых оков и теперь вольна взлететь, когда того сама захочу.
— Вот видишь! Я всегда дело говорю! — Она довольно ухмыляется, а затем подбрасывает ключи, которые я тут же ловлю.
Насмешливо мотаю головой и следую на водительское место.
***
Когда мы заходим в университет — я сразу понимаю: что-то не так.
Акимова инстинктивно напрягается, что заметно по маленькой складочке у неё на лбу. Мы переглядываемся. А затем одновременно ступаем в сторону гардероба.
Оставив одежду и получив заветный номерок, мы направляемся к лестнице. Однако я не могу отделаться от чувства, словно за мной наблюдают. Причём сразу несколько человек.
— Мне кажется или они все на нас пялятся? — недоумевающе произносит Лика, когда мой взгляд цепляется за стенд объявлений. Обычно он пустует или же на нем прикрепляют пару листов с расписанием и местными мероприятиями. Но даже тогда — они отличаются серой и однотонной бумагой. Этот же лист, словно факел, горит желтым цветом.
— Что за бумажки они
