Право на одиночество. Часть 1 - Сергей Васильцев

Сергей Васильцев

Право на одиночество. Часть 1

Сначала она попробовала разглядеть, что ждет ее внизу, но там было темно, и она ничего не увидела. Тогда она начала смотреть по сторонам.

Л. Кэрролл

Часть I

«Не было ничего. Единая тьма наполняла Беспредельное Все. Не было времени. Оно покоилось в Бесконечных Недрах Продолжительности. Не было Вселенского разума, ибо не было Существ, чтобы вместить Его. Не было ни безмолвия, ни звуков, ибо не было слуха, чтобы ощутить Его. Не было ничего, кроме нерушимого вечного Дыхания, познающего себя. Лишь единая форма существования – беспредельная, бесконечная, беспричинная – простиралась во сне, лишенном сновидений. Жизнь бессознательно пульсировала в Пространстве Вселенной»… И не имело значения, куда поместить эту точку вселенского небытия. Опрокинуть ее большим взрывом, разорвать сингулярность и устремиться сквозь паутину кармических судеб или слить с мигом своего рождения. Строить историю в обе стороны временной оси и смачно вонзить в последнее движение умирающей мысли. Было право верить или не верить. Впрочем, даже этого права не было. Было только право на одиночество. Сознание спринтера, несущего свою эстафетную палочку. Ощущение, что ты еще есть. «Я есмъ…». И пока оно существует, существует и единство с моим инфантильным миром. И я не только его частица…

«…Всякая абсолютная истина лишена всякого смысла...... – интересно, как это у меня еще получается связно думать?» – с трудом пережевывал я собственные мысли… Ученая дискуссия подходила к концу.

– ...., следует заметить, – вещал оратор, – что, несмотря на свою размытость и большой объем, с которым автору так и не удалось окончательно справиться, исследование несет в себе ряд интересных идей… Я надеюсь, что Вам удается доработать их с учетом наших замечаний, – повернул он ко мне свою сухо очерченную голову, – и изложенный материал все же представляет собой законченную работу, которая может быть оценена как полноценная диссертация, а ее автору присуждена ученая степень кандидата титических наук....

«Говорит, как пишет, а пишет нудно…»

«Все бы тебе ёрничать» – вплыл в мои мысли потревоженный внутренний голос.

«Тоже мне – Alter ego нашелся. Я не Ваня Карамазов, да и тебе до чёрта далековато».

«А это, между прочим, уже начатки шизофрении».

«Ну и хорошо.… О чем бишь я?»

Ученый Совет в лице его членов тем временем многозначительно удалился на совещание.

«Встать! Суд идет, – думал я, очередным стаканом PEPSI тщетно пытаясь залить сушь в горле. – Никогда – ничего – не буду больше защищать. НИКОГДА!.. Господи! – Приключения шута горохового и его ученой свиты!»

Я тупо смотрел на таблицы и графики, развешенные на стенах. Еще вчера этот ворох макулатуры оставлял автору по четыре часа на сон и так замечательно присовокуплялся к положениям моего итогового доклада. «Совокупление… Вот чем действительно стоило бы заняться… Еще вчера…»

– Еще вчера… – чуть не в голос запел я.

«Почему, собственно, вчера? Баб, сколько я знаю, только отличившимся выдавали. И то уже после драки. А я как бы еще при исполнении… Собак перед охотой кормить… Злее будешь… Да куда уж дальше.... НИКОГДА. Ничего. Никогда больше», – снова заметалось в моей голове. И это было единственное, что в ней еще оставалось.

Четверть часа растягивалась в бесконечность. Спектакль превратился в мистерию, и ее участники ни на йоту не отходили от положенных правил. Жизнь, породив ритуалы, теперь отдавала и себя на их попечение… Двери открылись. Произошло явление народу мужей науки. Они степенно заняли свои места… «Единогласно». ЕДИНОГЛАСНО! – все, что отложилось в моей голове из сказанного потом. Только это имело сейчас какой-то смысл. Во всяком случае, для меня. Как ни странно, скакать и прыгать, даже улыбаться не хотелось. Вот и еще что-то осталось позади. «Вся жизнь – предчувствие, от которого остается лишь сожаление о прошедшем», – выплыли слова Андрея, сказанные один раз на прощанье. Я не сторонник сыпать афоризмами, когда нервам нужно что-то ясное и теплое типа: «До свиданья, дружек…». Но уж коли лезет в голову всякая чушь – вали все на веление времени. Привалило и амба. И отваливать не желает. «Вся жизнь – предчувствие», – тонуло в мозгах на протяжении всей моей ответной речи: «Спасибо за оценку моих скромных… Безусловно… Недостатки… Учту… Надеюсь», – никто не слушал.

Далее началось то, что должно было начаться. Я набрал в грудь побольше воздуха и отчеканил:

– Приглашаю уважаемых Членов Ученого Совета, коллег по работе и дорогих гостей на небольшой дружеский ужин по поводу произошедшего события. Это будет прямо сейчас в зале заседаний нашей кафедры. (Фу, кажется, ни одного слова не пропустил), – последнее уже про себя.

На ресторан теперича никаких моих денег не хватит. Но о зарплате и прочих грустных вещах думать сейчас было никак нельзя. Я выжал из себя радостную улыбку. Начались поздравления. Кто-то дарил цветы. Кто-то хлопал по плечу. Жали руки. Говорили что-то, чего понять в этом гвалте было попросту невозможно. Двигались столы и стулья. Снимались со стендов и паковались плакаты. Звякала убираемая посуда. Шел треп о последних мирковых новостях. Будь я женщиной – в самый раз завалиться в обморок. Пардон! Пардон – это я загнул. Пока современная дама «без чуйств» падет, сам три раза кони бросишь. Прогресс, одним словом… Но лучше от этого не становилось.

Подошел Пал Иваныч. Миляга-старикан, который еще полчаса назад крыл меня круче всех, ну просто на чем свет стоит, и начал говорить, что у него как раз пустует место ассистента. И хотелось бы молодого и напористого. Зарплата пока не очень – «маловато будет». А вот перспективы.... – далее молчание. Многозначительное.

– Да, разумеется, я подумаю. – Да, теперь мне стоило о многом подумать. И самое главное – было на это время. До сих пор ваш покорный слуга являл собой замотанное существо, вагончик на рельсах, нагруженный конформизмом. Куда кривая везла, туда и катил. Ни славы, ни денег на этом пути не сыщешь – времена не те. Но! Чертовски жалко было все бросить на полдороги. Теперь вроде как полустанок. И дальше что? «Что делать?» – я вас спрашиваю.

– Не спешите, взвесьте все как следует, тем более что менять профиль исследований не обязательно, – и старый профессор поспешил сменить собеседника, чтобы с ходу не нарваться на отказ. Окончательно и бесповоротно. Выходит, он тоже был вагончиком. Только еще больше к ним – этим рельсам – прикипел. Пролетел, не заметив, пару тройку стрелок. И отсутствие лобызания