Разрушенные - Кристи Бромберг
— Проклятье, Рай! Поговори со мной. Какого хрена случилось? — кричу я в телефон, меня охватывает паника, но я слышу только ее тяжелое дыхание. А затем всхлип. — Райли!
— Вы не можете его забрать! — говорит она устрашающе спокойным голосом, который звучит далеко не так и заставляет меня подрезать какого-то бедного ублюдка, едущего рядом со мной.
— Кто там, Рай? Скажи мне, детка, прошу, — умоляю я, страх, испытанный мною в детстве, желчью разливается во рту. Страх охватывает каждый мой гребаный нерв. Я с усилием решаю, стоит ли отключиться и позвонить 911, но это означало бы, что я не буду ее слышать, не буду знать, все ли с ней в порядке.
— Ты, гребаная сука! — это все, что я слышу, прежде чем она кричит от боли и телефон замирает.
— Нет! — кричу я и бью рукой по рулю. Зрение затуманено, когда я пытаюсь набрать нужные цифры на телефоне, пальцы так чертовски сильно дрожат, что я набираю 911 только с третьей попытки.
— 911. Что у вас случилось? — отвечает бестелесный голос.
— Прошу, помогите им. Они кричат и… они кричат! — умоляю я.
— Кто кричит, сэр?
— Райли и Занд… — я не могу, черт побери, мыслить ясно; холод разливается по моим венам, и моя единственная мысль — мне нужно до них добраться, поэтому я даже не понимаю, что несу несусветную чушь. — Прошу, там кто-то есть и…
— Сэр, как вас зовут? Какой у вас адрес?
— Ко… Колтон, — заикаюсь я, понимая, что даже не знаю адреса. Только улицу. — Свитзерленд Авеню.
Ох, черт. Ох, черт. Держись, детка. Держись. Я уже еду. Это все, что я снова и снова повторяю у себя в голове, меня трясет.
— По какому адресу, сэр?
— Я не знаю, вашу мать! — кричу я на оператора 911. — Тот дом, возле которого ошивается чертова куча папарацци. В доме больше никого нет, кроме нее и маленького мальчика. Пожалуйста! Быстрее.
И когда я перевожу взгляд на дорогу, завершая звонок, мне приходится ударить по тормозам, так как впереди меня маячит знак с гребаными дорожными работами.
— Черт! — кричу я, вцепившись в руль, словно в чертов спасательный круг.
Райли.
Моя единственная мысль — о ней.
Райли.
Прошу, Господи, нет.
ГЛАВА 27
— Человек-Паук. Бэтмен. Супермен. Железный человек. Человек-Паук. Бэтмен… — повторяет Зандер снова и снова, сидя в углу позади меня на заднем дворе. Это единственное, что я сейчас слышу сквозь гул в голове из-за силы удара. Зандер руками закрывает уши, раскачивается взад и вперед, повторяя заклинание, и уходя в себя. В мир, в котором он хочет оказаться, где нет плохих мужчин с оружием, или отцов с ножами, режущих своих жен.
Проблема в том, что в мире Зандера это один и тот же человек.
Замечаю все это за долю секунды до того, как меня бьют по лицу, а тело дергается и извивается от удара, вижу, как мой милый мальчик уходит в себя. Время останавливается, затем начинает двигаться в замедленном темпе. Боль в щеке и глазу никак не уменьшает страх в моем сердце, когда я поднимаю взгляд, встречаясь с глазами человека, который в течение последних нескольких недель постоянно присутствовал в моей жизни. Его кепка и темные очки упали и меня осеняет.
Я знаю этого человека.
Видела его раньше.
Это тот мужчина с парковки, от которого у меня бежали мурашки. Тот мужчина из темно-синего седана, припаркованного возле Дома и моего дома, преследующего меня. Без кепки и солнцезащитных очков я вижу в нем Зандера. Понимаю, почему в тот день на парковке он казался таким знакомым. У него глаза того же цвета, те же черты лица, волосы длиннее и немного темнее, но сходство безошибочно.
Мои глаза скользят по матовому черному металлу пистолета, наставленному на меня, а затем к его глазам — темным омутам бесстрастной черноты — которые мечутся взад и вперед от меня к Зандеру и его непрерывному повторению имен супергероев, звучащему фоном.
— Что ты с ним сделала? — кричит он на меня, направляя пистолет на Зандера, а затем обратно на меня. — Почему он так делает? Отвечай!
Сохраняй спокойствие, Райли. Сохраняй спокойствие, Райли.
— Он… он напуган. — Ты сделал это с ним, хочется мне закричать на него. Ты сделал это, убийца, бесполезный кусок дерьма, но все, что я делаю, это повторяю себе сохранять спокойствие, попытаться скрыть страх и не заикаться. Стараюсь сосредоточиться на биении своего сердца, считая удары, чтобы успокоиться. Чувствую, как струйки пота бегут между лопатками и грудями. Ощущаю запах страха, и мой желудок бунтует, зная, что этот запах мой — смешанный с его.
И я держусь за эту мысль.
Что он тоже напуган.
Думай, Рай. Думай. Мне нужно успокоить его, но защитить Зандера, а я понятия не имею, как это сделать. Необузданный страх, который я чувствую, рассеивает мои мысли, не давая думать связно. О том, что, черт возьми, я должна делать, потому что я знаю, он убивал раньше. Убил мать своего ребенка, свою жену.
Что помешает ему убить меня?
Ему нечего терять.
И это больше всего меня пугает.
Заставляю себя сглотнуть, мои глаза бегают по всему заднему двору. Я вижу на земле у ворот его камеру и фальшивый пропуск с надписью «пресса». Вижу свой мобильный телефон на краю газона, куда он отлетел, когда он ударил меня, и сразу вспоминаю Колтона.
Мгновенно хватаюсь за надежду, что он услышал меня, знает, что мы в беде, позовет на помощь — потому что если он этого не сделает, у меня нет шансов защитить Зандера от этого безумца. Защитить себя.
Слезы обжигают, припухлость у глаза, куда он меня ударил, чертовски болит. Руки дрожат, и дыхание замирает от страха, в то время как усиливающийся призыв Зандера добавляет ко всей ситуации повышенный уровень стресса.
Единственный звук, который я слышу в утренней тишине — молитва маленького мальчика, знающего, что у него нет надежды. И с каждым мгновением шепот становится все громче и громче, будто он пытается заглушить голос своего отца.
— Ч-чего вы хотите? — наконец спрашиваю я, перебивая голос Зандера, чувствуя, что его связь с реальностью давно пропала. А я не знаю, как объясняться с сумасшедшим.
Он шагает ко мне, его взгляд бегает по
