Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes
Дробит жестко. Грудь тяжело вздымается. Сжимаю губы, ощущая, как Барс растягивает меня собой. Тяну руки к нему. Одной ухватываюсь за шею, вторую — прикладываю к его натужно вибрирующему сердцу.
Он держит вес на ладонях, приближает лицо ко мне, приникает к губам, успокаивает нежностью.
Рассыпаюсь.
Сильно нуждаюсь в нем, поэтому не отпускаю после завершения поцелуя. Обнимаю отчаянно. Делю с ним свои эмоции. Дышу через раз.
Барс уже глубоко внутри, я пытаюсь осознать это. Черт, колошматит.
Прижимается ртом к моему виску и делает плавный толчок. Еще не понимаю, что чувствую. Дискомфортно. Наслаждение ушло.
С прошлого раза я помню только боль. Помню, как хотелось соскочить с него. Завыть в голос. Но тогда всё было неправильно.
Сейчас меня подготовили. Я приняла мужчину, пусть и с трудом. Силюсь привыкнуть, подстроиться.
Таривердиев постепенно наращивает темп. Я — жмусь к нему крепче. Перемещаю ладони на мощную спину, глажу бугристую поверхность, отвлекаю себя. Увы, былых приятных ощущений нет. Но и боли, к счастью, тоже.
Целую Барса в плечо, утешает мысль, что ему хорошо. Он дышит мне в ухо всё свирепее и свирепее.
И вдруг отстраняется. Поднимает корпус, осторожно сползает с кровати, придерживая меня за бедра и вставая на ноги. Двигается, так и не разъединившись со мной. С изумлением наблюдаю за его действиями. Подставляет ладонь под мою поясницу, тянет меня вверх, чтобы поместить туда подушку. Сам вновь забирается на постель, пристраивается. Упирается коленями в матрас.
Толчок. Вдыхаю судорожно. Ощущается немного иначе. Будто острее. Глубже. А вот когда Таривердиев касается еще и горошинки клитора, я затаиваю дыхание, чувствуя, как угольки потухшего, было, удовольствия, вспыхивают с новой силой.
Смотрю ему в глаза. Он далеко. Не могу обнять, поза не позволяет. Я знаю, что старается для меня. Но мне мало тактильности.
Барс считывает эту неконтролируемую панику и свободной рукой находит мою ладонь, сплетая наши пальцы. Я так поражена и покорена его чуткостью, так благодарна… что в уголках глаз собираются слезы, которые остервенело смаргиваю. Припекает в груди.
Низ живота охватывает прежним жаром. Между нами растет сокровенное напряжение.
Я закрываю глаза и откидываю голову назад. Отдаюсь нарастающей эйфории. Не могу смотреть на Таривердиева — стягивает дрожью от его жадного темного взгляда. Мое дыхание частит. Тело плавится под мужским напором. До хруста сжимаю его ладонь в своей. Под веками — красочные фосфены.
С губ срывается вытянутый стон за секунду до пика. А после — меня отсекает начисто. Парализует, лишает дара речи. Даже сердце перестает биться на какой-то миг. Долго проживаю свой оргазм.
Когда прихожу в себя, Барс уже лежит рядом. Всё еще стискиваю его руку. Эмоции разрывают в клочья. Без раздумий обнимаю Таривердиева, притаиваюсь на широкой грудной клетке. Восстанавливаю способность жить в этой действительности после чего-то запредельно восхитительного. Вдыхаю терпкий запах, кутаюсь в безопасность.
Кажется, теперь я знаю, что такое настоящая наркотическая зависимость.
46. Лус
На его груди слишком хорошо, чтобы добровольно покинуть её. Делаю обратное — перебираюсь на Барса полностью, в прямом смысле теперь лежу на нем без зазрения совести. Дышу ароматом мужской кожи. После физической нагрузки она пахнет ярче, даже остаточные нотки парфюма раскрываются шире, играют новыми гранями.
Никогда не замечала за собой приступов токсикомании. А сейчас… Боже, да я понимаю всех девушек, постоянно обнюхивающих своих парней. Всех девушек, которых раньше считала идиотками. На деле, получается, я хуже них.
Я пропащая.
Бедово-медовая? Так он меня назвал?
Тепло в животе от воспоминаний. Будто внутренности в восторге скручиваются в затейливые узлы и отказываются раскручиваться, держа меня в радостном напряжении.
Это так странно. Но и… прекрасно?
Несколько минут борюсь с собой, притихшая и слушающая мерное дыхание Таривердиева, который гладит меня по спине то ли лениво, то ли задумчиво — лица-то я не вижу. Возможно, тоже размышляет о случившемся. А потом я поддаюсь клокочущему во мне желанию… и прохожусь кончиком языка по доступному в моем лежачем положении участку его кожи. Губы тянет в улыбке, когда грудные мышцы Барса резко сокращаются, а мужская рука, замершая на пояснице, спускается ниже и демонстративно сминает ягодицу.
— Уверена, что осилишь продолжение? — полусерьезно-полушутя. — У тебя кровь, кстати.
— Да? — удивляюсь и совершаю попытку отстраниться.
Он не пускает. Припечатывает к себе. А всё, информация запущена, меня уже не остановить, и я ерзаю до тех пор, пока Таривердиев с тяжелым обреченным вздохом не поднимается вместе со мной. Но опять же, не дает посмотреть, так и несет нас в ванную. Я только сейчас ощущаю что-то инородно липкое на животе. С каждым шагом оно сильнее размазывается по нам с Барсом, к которому я прижимаюсь. С непривычки не сразу соображаю, а потом доходит, что это то самое «проконтролируешь».
Он так и держит меня на весу, пока включает воду. Почему-то становится смешно, чувствую себя малышкой в его руках. Коварно сую пальцы ему подмышку и щекочу. Хихикаю, когда стреляет предостерегающим взглядом из-под ресниц.
— Ой, это твой телефон? — указываю вниз на ворох нашей мокрой одежды с прошлых водных процедур, откуда отчетливо слышится вибрация и приглушенный рингтон.
Мой смартфон в сумке, которая так и валяется где-то в коридоре, варварски брошенная в самом начале.
— Похоже на то… — тянет Барс и перемещает меня в ванну.
Он наклоняется за гаджетом, выуживает тот на свет и отвечает на входящий звонок. Я в это время отворачиваюсь, изучая пальцами биологическую жидкость на своей коже. Знаю, потом будет легче, но в эту секунду всё же смущаюсь. Смываю её теплыми струями, задумавшись над парадоксом. За свою кровь — не особо стыдно. Быть может, потому что сам Таривердиев как-то адекватно отреагировал? Это безумно облегчает принятие, когда твой мужчина знаком с женской физиологией, и его не пугают такие проявления. Кровь ведь, бывает, появляется первые несколько половых актов. У всех по-разному. Странно, что сама я не почувствовала ничего критичного. Что еще раз подтверждает — в этот раз всё было правильно.
— …нет, давайте без меня, — в который раз повторяет Барс в трубку.
Я беру зажим с полочки, который припасен здесь на всякий случай, и собираю и без того влажные волосы на затылке, чтобы не мочить их. Разворачиваюсь к Таривердиеву, закалывая конструкцию.
И застываю в этой позе, когда его взгляд — тягучий, заряженный, стремительно темнеющий — проходится по мне. Заставляет
