Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes
И в моей голове что-то безжалостно щелкает, вышвыривая в реальность.
Начинаю отбиваться, пытаясь отстраниться. Он не сразу осознает, чего я добиваюсь. С огромным трудом отрывается от меня, и мы тут же налаживаем визуальный контакт. Ошалевшие, хватающие ртом воздух, с опухшими ноющими губами. Мокрые, подрагивающие. Совсем дурные, словом. В его взгляде — недовольство, непринятие. И желание.
Ладонями отталкиваю Барса, который успел примоститься между моих ног.
Окатывает жутким стыдом. Что я творю? Раскрылась тут перед ним, как девка последняя. Чуть не отдалась на картонной коробке.
Опускаю глаза и прихожу в ужас от своего вида. Мало того, что тонкое шифоновое платье облепило тело второй кожей, так еще и задралось по самое не хочу, пока Таривердиев перемещал меня.
Тянусь к подолу, но Барс перехватывает мои запястья.
— Эй-эй! Что вот началось, а? — Господи, голос такой низкий, хриплый. — Ты же тоже хочешь…
Кипятком ошпаривает его заявление.
Брыкаюсь.
Не отпускает.
— Барс, пожалуйста…
Он застывает на секунду. Видит, что задыхаюсь в эмоциях.
— Лус, — поддевает пальцами мой подбородок, чтобы посмотрела в лицо. — Скажи, что тебя останавливает?
Что меня, блин, останавливает?! А что тут, вообще, может не останавливать?!
Я решаю упорно молчать и не поддаваться манипуляциям. Безмолвно требую отпустить меня.
И я же следом умираю от той нежности, с которой он в ожидании ответа вытирает мои нижние веки и щеки от потекшей туши.
Замираю. Ресницами хлопаю медленно-медленно, глядя на него из-под них.
— Я тебе никогда не нравилась, — шепчу сломленно. — Ты же меня не воспринимаешь как девушку. Секс ради секса — это не про нас, Барс. Пожалуйста.
Слушает внимательно и серьезно, кивает, мол, принято.
— И эта история между тобой и Маратом… я не хочу никому делать больно. И чтобы мне делали больно — тоже. Не хочу, чтобы меня использовали.
Таривердиев мотает головой и кривится, словно просит не продолжать. Наклоняется ближе и чеканит жестко:
— Забудь о нем. Выброси из головы мысль, что тебя используют. Тем более — я. Ты не можешь в это верить по-настоящему, ты же… пиздец… ты же меня знаешь, Лус.
Верю. Верю и доверяю. Всегда.
Барс напряжен, но сдерживает себя. Впервые, наверное, подавляет агрессию, а не выплескивает. И переходит к остальным моим доводам:
— Я вроде тоже не в твоем вкусе был, — напоминает, щурясь. — Недостаточно брутален, недостаточно мясист…
— О боже… — вырывается из меня приглушенно, когда в памяти всплывает тот давнишний диалог.
— Но что-то есть ведь, м-м? Что-то нас подталкивает друг к другу. Будешь отрицать?
— Барс, а потом? Что — потом?
— Я не знаю. Я хочу здесь и сейчас быть с тобой. Тебя хочу. Всю. Такую бедово-медовую.
Признания подкрепляет прикосновениями — трется своим носом об мой, целует уголок рта.
Как его такого оттолкнуть?!
Крушит моё сопротивление под чистую!
Нет. Не буду отрицать. Адово тянет к нему. Я тоже хочу. Его. С ним. Нас!
Но…
— Я девочка, выросшая без отца…
Сглатываю, обнажая страхи:
— …я буду нуждаться во внимании.
— Я тоже.
— Я буду много обниматься.
— Я, — обжигает касаниями ладони по спине. — Тоже.
— Я буду ревновать тебя.
— Я тебя — тоже, — хмыкает у самого уха, губами прочесывает мой висок, и меня ведет от этой интимной ласки.
Есть еще кое-что. Давно есть. На что я бы хотела услышать «я тоже». И сейчас горло сдавливает от невозможности произнести это «что-то» вслух.
Прикрываю веки, когда чувствую дорожку поцелуев от подбородка вниз по шее. Хрустальной дрожью по коже.
— И кольцо носить будешь? — сбивается дыхание при последней попытке отговорить нас от крошечного шага к точке невозврата.
Он проходится по моей ключице, не спешит отвечать.
Злюсь.
Резко распахиваю глаза.
Пальцами ныряю в его шевелюру, тяну за корни, заставляя Барса поднять голову.
«Не играй со мной», — транслирую в тишине.
И яростнее оттягиваю густые волосы. Бесконтрольно. Флешбэками — Оля, Настя, другие.
Как сильно ревную. Даже сейчас.
Терпит. Не морщится, не прекращает эту пытку. Не шевелится совсем. Только глазами своими жгучими палит. Душу мне бередит. Красивый… невозможно красивый.
— Если ты тоже, — бросает с вызовом.
Ненасытно повышаем ставки.
Мне нравится.
Вместо слов я просто подаюсь вперед и сама целую.
Сколько раз проделывала. Но впервые в груди так полыхает, что аж звезды искрят под веками.
Статическим зарядом пронимает. Вздрагиваю крупно.
Барс перемещает руки на мои бедра, подтягивает к себе ближе и забирается под платье. Неспешно отлепляет прилипшую ткань, направляясь всё выше и выше. А я трепещу в ожидании большего. И когда его пальцы опаляют внутренние стороны бедер, несравнимо чувствительных к тактильности, я непроизвольно прекращаю поцелуй и откидываю голову назад, давясь рваным выдохом. Корпусом же — наоборот, выгибаюсь ему навстречу. А затем обнимаю за шею, ища опоры.
Боже, да я не знаю, куда себя деть. Трясет невообразимо.
— Пойдем, — бьет по моим губам его низкий шепот. — Ты замерзла, сначала отогреем тебя в душе…
Таривердиев подхватывает меня за ягодицы. И несет в ванную. Я лишь крепче прижимаюсь к нему, не могу и звука выдавить, сказать, что не замерзла, это другое… Но он прав, душ нам обоим необходим. Надо хотя бы чуточку успокоиться, потому что мы искрим. Слишком.
Это мой первый раз. Настоящий. Осознанный. Хочу, чтобы остался в памяти особенным, стер горечь той ошибки, на которую я пошла из чрезмерной гордости и упрямства.
Барс опускает меня на ноги, сам тянется к смесителю и регулирует воду. Чувствую морозец по коже, когда остаюсь без его тепла. Смотрю на него во все глаза, до сих пор не получается свыкнуться с реальностью, где мы решились стать друг для друга… близкими. Сердце больно сжимается при этой мысли, я ведь и вообразить такого не могла, даже понимая, что он мне давно небезразличен.
Еще сегодня утром меня пугало будущее без Таривердиева, я была обижена и зла на него, с ума сходила, представляя, что приду в пустой дом. Думала, что ничего не значу для этого парня.
А вечером он заявляет, что я — принадлежу ему, и сейчас я стою и жду его прикосновений, жду, когда сделает своей…
Боги… как успеть перестроиться?..
Но одно точно… я, кажется, ничего и никогда не жаждала сильнее этого. И меня лихорадит от данной истины.
Я хочу Барса. Как мужчину. Как партнера. Как друга жизни.
Таривердиев оборачивается. Мы замираем в полуметре друг от друга в крошечной ванной, стремительно обрастающей клубами пара. После пятисекундной заминки он сокращает и это ничтожное расстояние, склоняясь ближе ко мне.
