Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes
Не остаюсь в долгу. Тоже ныряю под мужское поло, веду ладонями по торсу, неспешно глажу сокращающиеся под пальцами мышцы. Волнение, удовольствие, смущение — всё смешивается. Барс помогает мне раздеть себя и теперь стоит обнаженным по пояс. Любуюсь. Впервые открыто. Скольжу по рельефам, наслаждаюсь шикарным видом. Раздражало, когда щеголял так по квартире, потому что взгляд всегда убегал в сторону прекрасно сложенного тела. Тогда оно было для меня запретным.
Поднимаю глаза на Таривердиева. У него такое сложное выражение лица, но это не просто похоть. Я вижу. Да и похоть можно удовлетворить с другими. А он здесь. Со мной.
Делаю еще одну ставку. Наивысшую:
— Голая вседозволенность, Барс? Как ты и хотел?
Немного наклоняет голову вбок, слегка щурит нижние веки.
— Никаких запретов между нами, Шипучка. Никаких закрытых тем.
— В сексе?
— Во всем.
Я кусаю губы, чтобы не смеяться в голос от счастья. Ведь это значит — тотальное доверие. Мальчик с обугленной душой и девочка с подбитым нутром ставят всё, что у них есть.
Он готов брать на себя ответственность, от которой я его отговаривала. Я готова отражать эту ответственность, я хочу оберегать, заботиться. Не знаю, что нас ждет дальше, но с ним, пожалуй, я согласна не заглядывать в будущее.
И первый шаг — беспрекословно подаюсь вперед, когда Барс тянет руки мне за спину, высвобождая крючки лифчика. Я веду плечами и позволяю тонкой вещице упасть к нашим ногам. Млею от полыхнувшего мужского взгляда. Нравится, как он смотрит, будто уже ласкает.
Почему-то только сейчас чувствую себя взрослой. Окончательно.
Наивно полагаю, что у меня еще есть власть над ситуацией, но Таривердиев в секунду доказывает обратное — нетерпеливо хватает за талию и перемещает в ванну. Только и успеваю сбросить сандалии. А от трусов спешно избавляюсь, пока Барс возится со своими джинсами. Кидаю в общую кучу нашей одежды на кафельном полу.
Захожу под горячие струи, отвернувшись. Смываю остатки косметики с лица с помощью геля для душа. Сладкое напряжение сковывает тело моментально, стоит только ощутить, что Таривердиев стоит прямо за спиной.
Ловлю непроизвольные флешбэки. Немного страшно.
Он разворачивает меня к себе. Пальцами пленяет подбородок, вынуждая приподнять голову. И целует. Требовательно, крепко, по-хозяйски. Прижимается, даже вдавливается. Заставляет почувствовать свою эрекцию. Низ живота будто током обдает, я взволнованно отстраняюсь. Неосознанно опускаю взгляд. Дышу тяжело и рвано.
— Всё еще большеват мне? — подтрунивает этот гад, тоже вспоминая прошлый раз.
Совершенно внезапно стыдливо прячу лицо у него на груди. Слышу приглушенный смешок, и сама улыбаюсь.
Дальше времени зря не теряем. Намыливаемся, попутно находя друг друга губами. Быстро ополаскиваемся и закутываемся в полотенца. Мне приходится отобрать у Барса и его полотенце, чтобы замотать им волосы. Таривердиев не возражает. Снова единой конфигурацией, но уже босиком направляемся в спальню. Целуемся и целуемся. Невероятно вкусно. Несмотря на то, что губы уже ноют.
Всё внутри сжимается и вспыхивает. Интимные вибрации пробирают насквозь.
В комнате Барс стаскивает мое полотенце и, что-то недовольно бурча, швыряет его прямо на клетку кролика, закрывая её полностью. Я пытаюсь пропыхтеть возмущение, но очередной поцелуй настолько глубокий и жадный, что гневные мысли мигом выветриваются.
Обнимаю его за шею, льну, дрожу от нашей телесной стыковки. Я чувствую Таривердиева так остро, так невероятно плотно — каждым сантиметром кожи, что теряюсь в ощущении близости.
— Дай посмотреть на тебя, — шепчет горячечно мне в ухо, прерывая поцелуй.
Тут же делаю шаг назад. Сдергиваю и второе полотенце с волос, бросая его на пол. Выпрямляю спину. Стреляю в него смелым алчным взглядом. Дескать, смотри, но и я отставать не собираюсь.
Впитываю в себя стать, мощь, мужскую красоту.
И балдею, когда вижу ответные эмоции в жгучих глазах.
Внезапно хмурит брови и возвращает меня к себе:
— Блядь, — выдает мучительно, гладя мои плечи. — Пиздец как хочу тебя…
Напрягаюсь, предугадывая, что за этим последует какое-то «но».
— У меня презервативы в машине…
Я потрясенно хлопаю ресницами.
— Барс, — уязвимо жмусь к нему сильнее, — только не уходи сейчас, пожалуйста, — черт, я пугаюсь, даже не могу представить, чтобы мы прерывались в такой значимый момент. — Не уходи…
Перевожу дух и сбивчиво признаюсь:
— Я ни с кем, кроме тебя, не была, если ты переживаешь об этом…
— Тише, — перебивает, сцеловывая мою дрожь с губ. — Я знаю.
Выдыхаю облегченно. Он ведь до ужаса брезгливый, для него важны нюансы, на которые другой парень в аналогичной ситуации не обратил бы внимания.
— Я знаю, — повторяет нежно, и я таю, благодарная ему за то, что не ставит под сомнение мою «репутацию», за то, что сам это считал, уверен во мне. — Я тоже чист. Но последствия…
— Я тебе доверяю! Ты проконтролируешь… — толкаю бойко и убежденно.
Таривердиев смеется, и я немного расслабляюсь, напоминая:
— Голая вседозволенность, Барс. Отпусти себя. Я тоже этого хочу.
Сумасшедшая я! Рискую ведь больше него. А в голосе столько отчаяния, словно действительно умру, если выйдет из комнаты.
И меня топит счастьем, когда Барс, коротко и нервно кивнув, ведет нас к кровати. С улыбкой падаю на постель и подставляюсь под поцелуи. Боже, ну почему это настолько приятно? По венам растекается томление, воздух пропитывается эротизмом. Я вздрагиваю от первого прикосновения к груди. Захлебываюсь стоном, когда пальцы Барса касаются сосков. Безумно трепетный, возбужденный, он высекает искры на моей разгоряченной коже. Трогает всю, клеймит губами.
Только и успеваю вести сражение за крошечные глотки кислорода. Мне не хватает выдержки и опыта, чтобы влиять на свои реакции. Я беспомощна и честна в них. Выгибаюсь, выкручиваюсь, срываюсь на тихие стоны.
Таривердиев снова и снова возвращается к моей груди, гладит, сжимает. Особое внимание уделяет соскам, то вбирая в себя, то играясь языком. Я запрокидываю голову, хватаю его за волосы, глаза под веками закатываются от наслаждения.
Внутри взвивает столько новых вихрастых ощущений — окутывающих, затягивающих, подчиняющих, что тону в них раз за разом.
Он накрывает мою промежность ладонью, и следом меня прошибает от оголенного контакта. Боже, это невыносимо… невыносимо прекрасно, Барс ласкает сокровенную точку, кружит по ней, доводя меня до чувственного шока. Я словно дышать разучилась, ртом ловлю воздух, ладонями комкаю покрывало, которое от моих потуг сбивается к низу.
Мечусь беспокойно и бестолково.
А потом… резко замираю.
Когда Таривердиев начинает медленно входить.
Раскрываю глаза от неожиданности. Смыкаемся взглядами. Серьезными, напряженными, горящими. Я
