Две секунды после - Ксения Ладунка
Взяв телефон, смотрю на время. Восемь утра. Если учесть, что вернулись мы поздно ночью, то проспали часа четыре, не больше. Я вздыхаю и обхватываю руками раскалывающуюся голову.
Такое ощущение, что я тоже вчера напилась, иначе почему так плохо себя чувствую? Глянув в «Гугл карты», вижу, что мы уже вблизи Мадрида.
— Том, — толкаю его в бок, он мычит. — Просыпайся, скоро приедем.
Он прижимает подушку к голове плотнее. Ладно, пусть лежит. Встав, нахожу вчерашние вещи и одеваюсь. Когда собираюсь спуститься, Том подает хриплый голос:
— Принеси воды, пожалуйста.
— Хорошо, — усмехаюсь я.
Сойдя с лестницы, я здороваюсь с Марком и Мэнди, стыдливо опуская глаза. Надеюсь, они не слышали того, что мы с Томом делали ночью…
Умывшись и вернувшись с бутылкой воды наверх, я тормошу Тома за плечо. Со стоном оторвав себя от кровати, он хватает бутылку и выпивает половину за раз.
— Ты нажрался вчера, — говорю я недовольно.
— Нет.
— Ты укусил меня за зад!
Поморгав, Том осознает то, что сделал, и идет на попятную:
— Ладно, я нажрался.
Сев рядом с ним, я скрещиваю руки на груди.
— Ты не держишь обещание.
Том вздыхает и подползает ко мне, вжимаясь лбом в плечо.
— Прости, малышка. Больше не повторится.
Я кривлю губами. Нет оснований ему верить, но я предпочитаю не думать об этом и довериться.
— Ладно, — говорю я, погладив его по голове.
Том ложится на кровать, продолжая страдать от похмелья. Сегодня вечером у нас еще один концерт, и по приезду мы сразу отправляемся на саундчек. Найдя в одной из гримерных душ, я, наконец-то, смываю с себя вчерашнюю грязь.
В турах всегда происходит пьянство и разврат, я знаю это, но… Раньше, когда я ездила на концерты «Нитл Граспер» с отцом и матерью, я видела лишь малую часть этого безумия, от остального меня ограждали. Отчасти поэтому вчерашняя вечеринка повергла меня в шок. Я бывала и в более злачных местах, чем автобус Бена и Джеффа, но даже в притонах не происходит ничего подобного.
Я не хочу посещать такие мероприятия, и тем более не хочу, чтобы их посещал Том. Не могу видеть, как кто-то кого-то трахает, или кто-то кому-то сосет. Особенно невыносимо видеть, как это делают мои знакомые. Бен на диване с девушкой в ногах теперь будет сниться мне в кошмарах.
Моя новая жизнь исключает походы на такие тусовки, но Том… Он по-прежнему остается по ту сторону трезвости. Что бы он ни говорил, не признает своей проблемы, а без этого излечение невозможно.
Я это знаю на собственном опыте, но все равно продолжаю верить, что у Тома получится. Продолжаю договариваться с собой о том, что все в порядке, ведь он не напился до беспамятства и был в состоянии себя контролировать.
Я люблю Тома и не признаю, что он причиняет мне боль. Как и говорил Адио, любовь и боль для меня равнозначны. Я знаю последствия, но предпочитаю думать, что нас это точно не коснется.
Глава 28
Тур — это тяжело. Переезжать с места на место, постоянно находиться в пути и почти каждый день играть концерты для огромных стадионов — испытание не для слабых. В таких условиях от усталости можно сойти с ума, и я отчасти понимаю, почему «Нитл Граспер» борются с ней алкоголем, но… С этим нужно быть осторожным. Нельзя вводить это в привычку.
Отыграв концерт в Мадриде, мы уезжаем в Барселону. Здесь по расписанию свободный день. Пока все тихо отдыхают в гостинице, Том находит возможность съездить к своему любимому татуировщику. Я, конечно, еду с ним.
По пути мы останавливаемся в нескольких местах — в том числе у Саграды Фамилии, огромного католического храма, четыре темных пика которого тянутся высоко в небо и цепляют шпилями облака. Храм удивляет меня, потому что выглядит так, будто вырос из-под земли и является творением природы, а не человеческих рук. Будто камень сам поднялся из недр, а религиозные мотивы, выточенные на стенах, — его естественное продолжение. Сфотографировавшись рядом с ним, мы с Томом отправляемся в тату-салон.
Это оказывается подвальное, но довольно большое помещение на одной из маленьких улочек Барселоны. Тома встречают как старого друга. Из его разговора с Давидом — тем самым татуировщиком, которым оказывается худой парень с густой бородой, — я понимаю, что у Тома нет идей для новой татуировки, и он просто хочет перекрыть старую. Прогуливаясь по салону и разглядывая фотографии работ на стенах, я вдруг загораюсь очередной импульсивной идеей.
Растянувшись в хитрой улыбке, подбегаю к Тому и говорю:
— Том, я хочу сделать татуировку!
Он поднимает брови.
— Ты это только что придумала?
Я довольно киваю. Он смеется.
— Давид? — спрашивает он у парня.
— Без проблем, сейчас позову свою коллегу.
Я начинаю смеяться от радости. Чувство щекочущего предвкушения наполняет желудок. Я не планировала, но все же предполагала, что рано или поздно что-нибудь набью. У моего отца есть татуировки, у Тома и у всего окружения. Почему бы не сделать это сейчас, в Испании, и вместе со своим любимым?
Взяв меня за руку, Том говорит:
— Ты уже знаешь, что хочешь?
Я становлюсь загадочной:
— Есть у меня одна идея… — Я закусываю губу. — Увидишь, когда все будет готово.
Он улыбается:
— Ладно. Только не надо набивать мое имя.
— Ты слишком высокого о себе мнения, — шутливо фыркаю я.
Давид приводит девушку — Марию, с которой мы идем в соседнюю комнату, и я рассказываю ей, что хочу, показывая пример из интернета. Мария тут же рисует эскиз и прикидывает, как он будет располагаться на теле.
Местом для рисунка я выбираю внутреннюю сторону руки, хотя какое-то время думаю о бедрах и перекрытии шрамов на них, но решаю оставить это для более осознанного подхода.
Надев перчатки, мастер проводит необходимую обработку, переводит эскиз на мои предплечья и берется за машинку. Я очень волнуюсь, но в то же время мне не терпится начать. Поднеся жужжащую иглу к моей коже, Мария проводит первую линию и смотрит, оценивая реакцию. Я улыбаюсь и киваю, чтобы она продолжала. Это совсем не больно, похоже на ощущение от укуса или царапины, только не
