Брак по расчету - Кингсли Фелиция
Я ограничиваюсь лишь тем, что прихожу и сижу, застыв в своей вечной апатии.
Мне уже на все наплевать, и чем дольше нет Джеммы, тем больше мне Денби-холл напоминает пустой мавзолей.
Единственный, с кем я вижусь и общаюсь добровольно, – это Харринг, пусть даже сейчас, когда снова начался Гран-при, мы можем видеться только в перерывах между гонками.
Как и сегодня. Через пару часов он вернется из Азербайджана.
Чтобы как-то убить время и сбежать от мефистофелевских планов мамы, я беру Азенкура и уезжаю на верховую прогулку по парку.
Вот только когда возвращаюсь, вижу пугающее количество пропущенных звонков от Хаза.
– Хаз? Двадцать три звонка? В последний раз с такой настойчивостью ты меня искал, когда тебя арестовали на таможне по возвращении из Бангкока!
– Ты бы тоже названивал мне, если бы тебя собирался обыскивать следователь с латексной перчаткой в одной руке и тюбиком лубриканта в другой!
– И ради чего мне дергать знакомых на этот раз?
– К дьяволу твоих знакомых! Я звоню тебе из-за Джеммы!
Знакомое имя звучит ударом сковородки о затылок.
– Дже… Джеммы?
– Да! Я ее видел! Я знаю, где она живет!
– В Азербайджане?
– Нет, в Лондоне! В Эджертон-гарденс!
– А ты когда вернулся в Лондон? – удивляюсь я.
– Вчера, но это частности! Так вот, я видел, как она заходит в дверь одного из этих викторианских домов из красного кирпича. Прямо перед отелем «Эджертон».
– И почему ты ее не остановил?
– Ну, в общем, я был не на улице. Я был внутри отеля. На втором этаже, в номере люкс. Тут отличные окна.
– Но ты же мог… – Тошнотворное осознание останавливает мои мысли. – Господи, Хаз!
– И… ну… у меня руки были заняты.
Я закатываю глаза. Это Хаз, и его лишь можно принять таким, какой он есть.
– Ты уверен? Может, ты ошибся…
– Ее родители тоже были там. А их ни с кем не спутаешь.
– И где ты сейчас?
– Все еще здесь, – отвечает он с оттенком самодовольства.
И, пока я думаю, слышу в трубке, как друг начинает напевать вслух.
– Если попробуешь спеть Sex Machine, я отключусь.
– Эй, эй, спокойно. Я тебе самое важное не сказал!
– Да, номер дома, – помогаю ему я.
– НЕТ! Джемма беременна!
У меня чуть не выпадает телефон из рук.
– Беременна? – Внутри все холодеет. Я всегда в глубине души знал, что она начнет новую жизнь, но это подтверждение звучит как похоронный звон. Ну конечно, она встретила мужчину, возможно, того, кого по-настоящему любит, и живут они в красивом, теплом и гостеприимном доме, и у них будет ребенок.
– Да! Беременна! Знаешь, как бывает, когда кто-то ждет ребенка?
– Но ты уверен? – обеспокоенно спрашиваю я.
– Либо она беременна, либо сильно набрала вес, но, судя по моему опыту, на жир это непохоже.
– Опыт беременностей? – скептически уточняю я.
– Ты даже не представляешь, скольких я избежал.
– Джемма беременна. – Не знаю, повторяю я это для себя или для Харринга. Мысль о ней в объятиях другого мужчины и об их общем ребенке приводит меня в отчаяние.
– Именно так.
Молча я пытаюсь про себя высчитать месяцы.
– На каком?
– На каком что?
– На каком она месяце? – теряя терпение, спрашиваю я.
– А, да мне откуда знать? Я же не чертова акушерка!
– Ну по животу! Насколько он большой? Шесть, семь месяцев?
– Эш, извини, что вдаюсь в подробности, но в тот момент я был очень занят тем, что доводил кое-кого до крышесносного оргазма, и то, что мы оказались у окна, уверяю тебя, чистая случайность. Извини, что не уточнил статус беременности твоей бывшей жены. На каком она месяце? Как ты можешь спрашивать меня о таком!
– Иди ты, Хаз, – взрываюсь я.
– Если не полные девять месяцев, то восемь с лихвой уж точно, – раздается женский голос чуть поодаль от телефона.
– Что такое, солнышко? – спрашивает Хаз у женского голоса.
– Живот очень большой. Или близнецы, или девятый месяц.
Девять месяцев. Мысленно пролистываю календарь назад. В озере, в конюшне, в церквушке в лесу, в машине… список длинный, но если Джемма на девятом месяце, ребенок может быть только моим.
– Хаз, я сейчас приеду. Заеду за тобой.
– Я никуда и не собирался.
– А, и… передавай привет Сесиль. Солнышко! – Даже если телефон искажает и приглушает голос, я узнаю этот дерзкий тон где угодно.
Я в панике сбегаю по лестнице, уже готовый мчаться в Лондон.
– Спасибо, Ланс, – говорю я, забирая ключи от машины и прыгая за руль. – Ты идеально пунктуален.
Но стоит мне завести мотор, как сзади раздается голос:
– Но Эшфорд! Куда, скажи на милость, мы едем?
Голос моей матери.
Когда я приезжаю к отелю «Эджертон», снова звоню Харрингу, который через пару минут выходит из дверей, растрепанный, с не до конца застегнутой, наполовину заправленной в брюки рубашкой.
– Ну что, где она? – спрашиваю его я.
– В одном из этих домов вон там.
– Извините, она – кто? – вмешивается моя мать, опуская окно пассажирской двери.
Харринг озадаченно смотрит на меня:
– Твоя мать?
– Она не захотела выйти из машины, – сухо отвечаю я.
Мы не обращаем на нее внимания и бросаемся вдоль ряда темных одинаковых дверей. Имени Джеммы не указано ни на одной из них, и тогда мы решаем позвонить в каждую.
Пустые дома, никого нет дома, слуги ничего не знают.
Кажется, что нам просто не везет, пока наконец из одного дома не выходит пожилая дама.
– Мадам! – Мы бросаемся к ней. – Вы не знаете девушку по имени Джемма?
– Джемма? Нет, мне это ни о чем не говорит, – качает головой она.
– Она беременна, – поспешно добавляю я. – Девятый месяц.
– А, да, Джейн! – восклицает дама.
– Джемма, не Джейн, – поправляю ее я.
– Я более чем уверена, что ее зовут Джейн.
– Хаз, это не она! – разочарованно восклицаю я, уже ослепленный надеждой и уверенностью.
– Как это нет! Она была с Вансом, который с хвостиком, и Карли, она была вся в оранжевом. Я абсолютно уверен!
– О да, Карли! – повторяет старушка. – Она готовит вкуснейшие пироги из ревеня и имбиря!
Мы с Хазом переглядываемся:
– Она! Придумала другое имя!
– Мадам, а у Джейн есть муж? Жених?
– О нет, бедняжка. Она совсем одна, но живет с родителями! Через три двери дальше, слева…
Мы с Харрингом бросаемся туда, точно бежим стометровку.
– Но вы ее там не найдете! Она уже час как вышла. Они ехали в больницу… уже пора.
– Больницу? Какую?
– Кажется, Сент-Мэри…
– Поехали! – киваю я Хазу, чтобы залезал в машину.
– Поведу я, я же пилот «Формулы‐1»!
– Даже речи быть не может. Машина моя, и поведу я!
Харринг протягивает руку, чтобы забрать ключи:
– Если поведу я, мы приедем быстрее.
– Если поведешь ты, ты нас всех угробишь, – возражаю я.
– Да брось! Это же «Роллс-Ройс-Фантом»! Умоляю, умоляю, умоляю! Я всю жизнь мечтал на ней поездить!
– Нет.
– Ты мой должник, – упорствует Харринг.
– Иди к черту! – Я бросаю ему ключи.
– Куда мы едем? – спрашивает Сесиль, уже сидящая на пассажирском сиденье.
– Она с нами не поедет, – возражаю я.
– Попробуй ее отговорить.
– Локсли, выходи! – рычу я.
– Я должна была поехать на собрание благотворительного общества, – возмущается моя мать.
– Сейчас это волнует меня меньше всего, мама. Джемма ждет ребенка. Нашего ребенка.
– Нюхательную соль! – всхлипывает она. – Мне сейчас будет плохо!
– Если тебя стошнит на сиденье, клянусь, я тебя высажу, – угрожаю я.
Несмотря на запрет, мы бросаем машину во втором ряду и врываемся в приемный покой больницы Сент-Мэри. Едва дойдя до родильного отделения, я сразу же заявляю:
– Я отец!
Медсестра трясет головой, пытаясь понять:
– Чей отец?
– Джеммы Паркер!
– У нас нет пациентов по имени Джемма Паркер, – возражает она.
Она использовала свою девичью фамилию, чтоб ее!
