Жена поневоле - Нинель Лав
Кира присела на широкую ручку кожаного кресла и вытянула гудящие ноги.
— Я тебе вчера об этом говорила: дочь Екатерины Ивановны — родная дочь Вячеслава.
— Выходит, что так, — Федин остановился напротив хозяйки. — Конечно, экспертизы на ДНК никто не делал и гарантии дать никто не может, но оснований не доверять Екатерине Ивановне у нас нет. Она так переживает из-за дочери…
— Очень неудачное она выбрала время для радостной вести — столько лет молчала! Вряд ли Вячеслав обрадуется такому известию — узнать в тюрьме о существовании дочери… Что ни день, то у него новый ребенок!
— Но это еще не все… Как я и опасался, девочка уехала в Москву не одна — ее действиями руководил взрослый человек, вернее, взрослая женщина.
Усталость мешала Кире вникнуть в суть разговора, но она все-таки справилась с ней и заставила себя слушать, хотя судьба дочери Екатерины Захаровой волновала ее мало — душевных сил переживать еще за кого-то кроме «своих» и Бурмистрова уже не было — она помогла, чем могла, больше от нее ничего не зависело.
— А кто эта женщина с кем уехала девочка и откуда узнала, что отец девочки живет в Москве?
— В том то и дело, что Екатерина Ивановна сама все рассказала совершенно незнакомой женщине. Это, как в поезде — делишься с попутчиками своими секретами и переживаниями, в надежде на то, что больше их никогда не увидишь! Случилось это так: две недели назад к ней пришла женщина, спросила, не продаст ли она один из домов — мол, хочет переехать в их город и все такое. Ну, слово за слово, они разговорились, поплакались друг другу по-женски, и, сама не зная как, Екатерина Ивановна выложила той всю правду: мол, живет вдвоем с дочерью, но в деньгах не нуждается, дома содержит отец дочери. Точно помнит, что имени отца дочери она не называла. Позже соседи видели, как за день до исчезновения девочка разговаривала с той же самой женщиной: высокой, рыжеволосой, в брючном костюме и больших солнечных очках.
— Где же ты теперь будете искать девочку?
Федин подошел поближе и заговорил полушепотом, будто кто-то мог услышать их разговор.
— По-моему, я ее уже нашел… У меня есть предположения, кто мог увести дочь Вячеслава Львовича и что с ней потом сделали.
— Сделали?.. — перед глазами Киры неожиданно встало лицо девочки-призрака, и она зябко поежилась. — Я совсем забыла: Шубин вчера просил передать тебе, что надо показать фотографию девочки из дела Бурмистрова, Екатерине Ивановне или прочитать ей описание. Он думает…
Федин не хотел делать поспешных выводов, но обстоятельства складывались так, что только дурак мог не увидеть связи между исчезновением дочери Бурмистрова и его арестом.
— Хорошо бы, если бы мы с Пал Палычем ошиблись, но по всему выходит, что его дочь и явилась жертвой этой подставы.
— Не может быть… — Кира закрыла рот рукой и захлопала накрашенными ресницами — такого поворота событий, она никак не ожидала: каким же монстром предстанет перед всеми Вячеслав Львович Бурмистров, когда станет известно, что он истязал, насиловал и убил собственную дочь! И неважно будет, что он не виноват — поди потом отмойся добела — репутация будет загублена. — Нет, что-то не сходится… Екатерина Ивановна сказала, что ее дочь не пришла от подруги… в понедельник. Ее дочь не может быть…
— Она работала с воскресенья на понедельник в ночь и не знала, что ее дочь в воскресенье вечером уехала — написала записку, что ушла к подруге, а сама уехала…
Федин снова заходил по кабинету из угла в угол, Кира, как зачарованная, следила за ним глазами.
— Эти люди не шутят — одним ударом они устранили Бурмистрова и избавились от единственной наследницы.
— Наследницы?! — Кира ахнула — теперь впору было волноваться уже о себе и своих близких. — А как же я? Я ведь тоже наследница…
— Успокойся, Кира, тебе ничего не грозит: никакая ты не наследница! Для того, чтобы ты ей стала, надо, чтобы Бурмистров умер. Да и то… сама же говорила о нерожденных детях Бурмистрова — значит, вон вас сколько наследников будет! Возможно, они просто похитили эту девочку, а убили совершенно другого ребенка — прочитаю описание жертвы Екатерине Ивановне… — Федин вздохнул и остановился — в то, что он говорил Кире, сам не верил. Весь его опыт следователя кричал об обратном и требовал сказать правду. А как иногда трудно сказать правду! — Только, вряд ли — зачем им такие сложности: задействовать сразу двух детей? Нет, девочка одна…
— Может, ты ошибаешься, и похитители скоро потребуют выкуп за девочку с Вячеслава или с меня…
— Кира, очнитесь! Когда совершалось похищение и убийство, даже Вячеслав Львович не предполагал, что через несколько часов женится на тебе, а те люди о тебе и не слышали. Для них все было просто: убирают одного, избавляются от другой и деньги, и акции у них в руках, если, конечно, все дело в этих треклятых акциях! Ты возникла уже потом — возникла совершенно случайно и разрушила весь продуманный и исполненный план.
— И что же теперь будет? — Кира застыла, как изваяние. — Они могут убить меня?.. Похитить моих девочек?..
— Не знаю, — Федину не хотелось пугать ее, но и приуменьшать опасность он не должен. — Но лучше вам с девочками никуда не выезжать из дома.
— Ты забыл, Константин, что убийство произошло именно в этом доме — так что это место не такое уж и безопасное!
— Тоже верно. Но усилив охрану…
— Найдите мне предателя! — Кира схватила Федина за руку. — Пожалуйста, Костя! Я не хочу, чтобы моим дочерям что-то угрожало.
— Мы делам все возможное, — попытался он успокоить взволнованную женщину, — следим, прослушиваем разговоры, проверяем контакты, но пока ничего подозрительного.
— А женщина? Может, можно найти ее и через нее выйти на исполнителя и заказчика.
— Скорее всего мы ее не найдем. Что нам о ней известно: высокая, рыжеволосая, с полными, как у Маши Распутиной, губами. Очки она не снимала, и лица ее никто не рассмотрел, а волосы — по всей вероятности, это парик. Но теперь мы знаем, что за ребенок стал жертвой.
— Это так трагично…
— Да, несчастная женщина… Детективы, конечно, постараются найти рыжеволосую женщину, с которой уехала девочка, но…
— Может, ее машину кто из соседей заметил — какой-то след должен остаться.
— Мы сделаем все возможное, а пока лучше вам с дочерями никуда не выходить из дома.
— Хорошо! — Кира взяла себя в руки и села
