Жена поневоле - Нинель Лав
— Мы проверили всех в доме, в том числе и телохранителей: Виктор профессионал из охраны президента, а Стас бывший спецназовец, прошедший хорошую школу телохранителей, но кому из них можно доверять, я не знаю.
— Ладно, со своими проблемами я сама разберусь. — Кира прикрыла глаза и потерла пальцами виски — внутри головы, как плесень, быстро разрасталась боль. — Но что нам теперь делать с Екатериной Ивановной? Как ей сказать обо всем? Надо посоветоваться с Лаврентием Павловичем — он ее друг, вот пусть и поучаствует. Ты объясни ему ситуацию, а я пока позвоню девочкам, узнаю, как у них дела. Ой, я же вам всем иконки купила! — вспомнила Кира и, достав их из сумки, передала Федину.
— Бедная женщина… — выходя из кабинета и пряча иконки в карман, тихо произнес следователь, но которую из двух женщин он имел в виду, он и сам не знал — обеих ему было жалко, но по-разному…
62
Как всегда, на его долю выпало самое сложное!
После разговора с Константином Александровичем Лаврентий впервые за последние годы не знал, как поступить в сложившихся обстоятельствах.
Как сказать матери, что ее дочь убита?!
Убита с особой жестокостью и ее же собственным отцом!..
Смешно загребая короткими ножками, Лаврентий метался по холлу, не решаясь войти в гостиную и встретиться глазами со своей бывшей одноклассницей.
Одноклассницей! Когда это было?! Больше двадцати лет назад — очень давно, в другой жизни… Их ничего не связывает в этой жизни — только воспоминания! Тогда что он так переживает?!
Наконец, Лаврентий успокоился, открыл дверь гостиной и остановился на пороге.
Катерина сидела в кресле, гладила свернувшуюся у нее на коленях палевую лупоглазую собачку и невидящим взглядом смотрела в противоположную стену.
Не зная, как начать трудный разговор, Лаврентий подошел к креслу и осторожно положил короткую ручку на плечо задумавшейся женщины.
— Майка умерла? — не отрывая глаз от стены, с убийственной покорностью спросила Катерина. Рука ее дрогнула, и, почувствовав перемену настроения, собачка тут же вскочила на тоненькие кривенькие лапки и принялась лизать лицо женщины. — Я еще вчера знала это…
— Как вчера? — искренне удивился Лаврентий — он узнал это несколько минут назад, а во всякие предчувствия и мистификацию он никогда не верил.
— Ложилась вчера спать и уже знала, что с ней что-то случилось… А сегодня утром, когда услышала разговор про зарезанную девочку, окончательно поняла, что Майки уже нет на свете. Это меня Бог наказал, за то, что родила ребенка без брака… дал девочку — единственную радость в жизни и забрал…
Все это она говорила с покорным равнодушием смирившегося со своим горем человека, и этот остановившийся взгляд, и эта унылая покорность напугали Лаврентия.
— Катерина, — потрепал он женщину по плечу, пытаясь пробудить в ней другие эмоции, — ну, что ж теперь делать… раз все так получилось. Но ты же не думаешь, что это Слава мог совершить такое?
— Нет, что ты — он не мог… — женщина погладила собачку и опустила ее на пол. Еврик с громким лаем понесся наверх к своему новому, лохматому другу. — Зачем мне теперь жить на свете? А?
— Как это зачем? — задав вопрос, Лаврентий сразу не смог дать на него ответ — у Катерины не было ни мужа, ни родителей, ни других детей — дочь была единственным, родным человеком для нее. Теперь она ее потеряла и осталась совсем одна. — Ты красивая женщина, Катя, — может, еще выйдешь замуж, если своих детей не будет, воспитаешь детей мужа или усыновите ребеночка. Мы со Славой тебе поможем деньгами…
— Надо бы похоронить Майку поскорее, — не слушая друга детства, со светлой отрешенностью произнесла убитая горем мать и посмотрела в окно, — я за могилкой ее ухаживать стану… цветочки посажу — Майка любила цветочки, собирала букеты и расставляла их по комнатам.
— Да, да, конечно. Я все сделаю, не волнуйся ни о чем!
Она и не волновалась. Сердце ее, наконец-то, перестало болеть — все это время неизвестность о судьбе дочери грызла его изнутри, оставляя лишь тоненькую, трепещущую от нехорошего предчувствия оболочку. Когда стало ясно, что дочери больше нет — сердце перестало болеть. Оно просто окаменело от горя, а каменное сердце не болит и ничего не чувствует…
63
Напуганная предостережениями Федина, Кира всей кожей чувствовала угрозу собственной безопасности и безопасности своих дочерей. Угрозу не мифическую — где-то там за горами в дальнем далеке, а реальную, ощутимую и неумолимо надвигающуюся — словно уже стояла она, угроза, за дверью дома, помахивала ручкой и скалила беззубый рот.
Позвонив дочерям, Кира без сил опустилась на диван.
«— Кому верить? Кто поможет справиться с этой угрозой? — в растерянности думала она, перебирая в памяти людей, способных защитить ее от опасности. — Надо срочно переключиться на что-нибудь другое: например, на собственную безопасность! Как же мне выпутаться из этой ситуации и защитить себя и своих дочерей? Спасение утопающих — в руках самих утопающих…»
Поднявшись на третий этаж, Кира отыскала в библиотеке «Полную энциклопедию оружия», села в кресло и углубилась в чтение.
— Мама! Это невозможно! — Виктория распахнула дверь в кабинет и остановилась на пороге — матери в комнате не было! Она откинула со лба челку и нахмурилась. — Ларион, где мама? — обернувшись, спросила она у собаки, развалившейся на ковре в коридоре у лестницы, и строгим голосом приказала: — Найди мне маму.
Но собака не двинулась с места — он и так всю ночь караулил — пес просто поднял голову и гавкнул в сторону лестницы, поднимающейся на третий этаж, и снова положил голову на ковер — дневной сон очень важная часть его службы: ведь ночью ему приходиться сторожить дом и спать лишь одним глазом. К тому же встать ему мешал развалившийся на его пушистом хвосте Еврик — не найдя во всем доме более теплого и защищенного места он устроился на хвосте своего «друга и телохранителя» и, уткнувшись носом в волнистую, рыжую шерсть, похрапывал во сне.
Виктория побежала вверх по лестнице и стала по очереди заглядывать во все двери на третьем этаже.
— Ага, попалась! Вот ты где спряталась! — радостно воскликнула она, обнаружив искомого человека в библиотеке.
Кира вздрогнула, большая, толстая книга захлопнулась и поехала с колен, но она ее удержала
