Сьюзен Филлипс - Рожденный очаровывать
– Поскольку государственных льгот нам не дождаться, мы могли бы сыграть на факторе ностальгии и сделать все, чтобы это место выглядело как воспоминание о маленьких американских городках до появления жареных цыплят по-кентуккийски.
Моника повесила сумку на плечо.
– Нита, естественно, и слышать ни о чем не хочет.
– Нам было бы легче легкого привлечь туристов, создав для них минимальные удобства, – поддакнула Сил. – Но Нита отказывается выложить хотя бы десятицентовик на расходы.
– Сил пять лет пыталась открыть сувенирный магазин рядом со своим нынешним. – вздохнула Пенни. – но Нита ненавидела ее мать и отказалась сдать помещение в аренду.
Под звон церковных колоколов женщины продолжали излагать остальные пункты плана, включавшего открытие «ББ»[31], преобразование «У Джози» в приличный ресторан, а также разрешение некоему Энди Берильо пристроить к пекарне кафетерий.
– Нита считает, что кафетерии годны только для коммунистов, – негодующе выпалила Сил. – Интересно, что коммунистам
нужно в восточном Теннесси?
Моника решительно сложила руки на груди.
– И вообще кому в наши дни интересны коммунисты?
– Она просто хочет, чтобы все жители города терпели и молчали, – бросила Пенни. – Не хочу ни о ком говорить плохо, но она исключительно из-за собственной злобы позволяет этому городу медленно умирать.
Блу вспомнилась почти угодливая улыбка Ниты на ранних гаррисонских снимках. Интересно, как сложились бы обстоятельства, если бы местные дамы сразу же приняли ее в свой круг, вместо того чтобы остерегаться, как чумы. Что бы там ни болтала Нита, Блу не верила, что она действительно намеревается продать город. Пусть она ненавидит Гаррисон, но больше ей некуда деваться.
Сил стиснула руку Блу.
– Вы единственная, к кому она прислушивается. Убедите ее, что эти улучшения принесут неплохие доходы. Она обожает деньги.
– Я бы помогла,– нерешительно пробормотала Блу,– но она и держит меня рядом только затем, чтобы изводить. И ни за что не станет слушать.
– Хотя бы попытайтесь, – уговаривала Пенни. – О большем мы не спросим.
– Старайтесь получше, – уже тверже добавила Моника.
Нита устроила истерику, когда Блу объявила, что уезжает, но та не сдалась и часа в четыре, под аккомпанемент угроз вызвать полицию, взяла «родстер» и уехала на ферму. В ее отсутствие пастбища были скошены, а заборы и палисадники починены. Она припарковалась у сарая, рядом с машиной Джека. Теплый ветер трепал ее хвостик, когда она шла к дому.
На крыльцо выскочила широко улыбавшаяся Райли. До чего же она не походила на несчастную девчонку, которую Блу нашла спящей на крыльце всего чуть больше недели назад.
– Угадай, что?! – взвизгнула она. – Завтра мы не едем домой. Па сказал, что придется остаться на пару дней, чтобы закончить крыльцо.
– О, Райли, вот здорово! Я так рада!
Райли потянула ее к входной двери.
– Эйприл хочет, чтобы ты зашла отсюда и увидела все сразу. И знаешь, что еще? Эйприл накормила Паффи сыром, и та ужасно навоняла, а Дин во всем винит меня, хотя я ничего такого не делала.
– Ну да, как же, – ухмыльнулась Блу. – Вали все на несчастную собачку.
– Нет, правда! Я и сыр не люблю.
Блу рассмеялась и обняла девочку.
Эйприл и Паффи встречали их на пороге. Прихожая сияла на солнце свежей краской цвета яичной скорлупы. По коридору бежала ковровая дорожка с узором из коричневых спиралей. Эйприл показала на яркую абстракцию, которую Блу нашла в ноксвиллской галерее.
– Смотри, как потрясающе выглядит здесь картина! Ты была права, советуя чередовать современное искусство с антиквариатом.
На стоявшем под картиной сундуке уже поблескивал деревянный с медью поднос, на котором лежали бумажник и ключи Дина вместе с его детской фотографией в рамке. На ней Дин был в шортах и футбольном шлеме, таком большом, что он лежал на ключицах мальчика. Рядом с сундуком высилась вешалка кованого железа. В старой тростниковой корзине валялись кроссовки и футбольный мяч. Крепкий стул красного дерева с резной спинкой был самым подходящим местом, чтобы сменить обувь или просмотреть почту.
– Весь дизайн построен так, чтобы ему было удобно. Он заметил, насколько обстановка приспособлена к его привычкам?
– Сомневаюсь – вздохнула Эйприл.
Блу посмотрелась в овальное стенное зеркало в резной деревянной раме.
– Остается повесить полочку для его увлажняющего креме и щипцов для завивки ресниц.
– Веди себя прилично. Неужели не заметила, что он почти не подходит к зеркалу?
– Заметила. Просто не хочу, чтобы он это видел.
Остальная часть дома тоже ей понравилась, особенно гостиная, которая совершенно преобразилась, когда стены выкрасили в желтоватый цвет, а на пол постелили большой восточный ковер. Старинный пейзаж, который обнаружила Блу в недрах антикварного магазина, прекрасно сочетался со смелым современным холстом, повешенным Эйприл над камином. Потертые кожаные мягкие кресла с невысокими переходящими в подлокотники спинками, найденные Эйприл, уже стояли на месте, как и резной шкаф орехового дерева, где находилась стереосистема. В ящиках большого журнального столика хранились кассеты с фильмами и пульты дистанционного управления. На столешнице тоже были расставлены снимки: Дин со школьными друзьями, на отдыхе и в колледже. Блу почему-то показалось, что идея принадлежала не ему.
Дин машинально подпевал мелодии группы «Блэк Айд Пис», доносившейся из кухни. Они с Джеком почти весь день трудились над крытым крыльцом. Стены уже были возведены, а завтра они примутся за крышу.
Он глянул в кухонное окно. При встрече Блу кивнула ему, но не вышла поздороваться, а он не входил на кухню. Дин был зол на себя за то, что проиграл очередную схватку прошлой ночью, но по крайней мере теперь она была на его территории, а преимуществ игры на собственном поле еще никто не оспаривал. Блу полюбила ферму, и, если она слишком упряма, чтобы вернуться, он мог напомнить ей о том, что она теряет. Но так или иначе, он был полон решимости добиться своего – тех отношений, которых оба заслуживали.
В доме кто-то прибавил громкости. Эйприл и Райли, по идее, должны были помогать Блу, но Эйприл не любила готовить. Мало того, оторвала Райли от чистки картофеля и уволокла танцевать. Блу отставила миску и присоединилась к ним, прыгая вокруг и размахивая руками, как миниатюрная дриада. Хвостик задорно подскакивал в такт музыке. Будь она одна, он, возможно, сам потанцевал бы с ней. Но не сейчас, когда Эйприл и Джек торчат рядом.
– Я думал, у тебя с Блу все кончено, – раздался за спиной голос Джека.
Дин дернулся от неожиданности. Весь день они не разговаривали, если не считать просьбы передать инструмент или придержать доску.
