Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара

– Я с тобой, – сразу определилась она, и он согласно кивнул, глядя уже на меня.

– Хочу уточнить, чтобы немного убрать неприятный осадок… На Кубе невозможно оскорбить женщину, указав на ее возраст. Даже беззубая столетняя старуха только подмигнет в ответ и уверенно озвучит преимущества своих лет. Там женщины ценят себя в любом возрасте…

– Хмм… – отозвалась Лиля, – точно не оправдание, потому что все остальное… был подтекст. Мне тоже было гадко.

– Я не оправдываю его – это непростительно, – подтвердил Савойский, – какой-то глупый, отчаянный флирт – на грани. Могу только догадываться…

– Лара и чувства? – не поверила она.

– Скорее – нервы… он действительно сожалеет. Извините еще раз за все это, Зоя Игоревна, – обратился он ко мне, – оставим эту тему – время поджимает. Вы беретесь за работу?

– А вас все устроило? Просто я еще не успела прочитать договор. Только то, что должность называется «администратор», – неосознанно, наверное, тянула я время.

Неприятное чувство оставалось, хотя по большому счету и я, и Лара сказали правду. Но да – взорвалась я не из-за обиды за страну – подтекст был. И тут оказывается, что мне сделали едва ли не комплемент. А я должна была в ответ подмигнуть и ответить что-нибудь эдакое… возраст мой лихо рекламирующее. Все оказалось бы почти весело...

– Все-таки хотелось бы посмотреть всю папку. Если мы уезжаем сегодня… может, сбросить на флэшку прямо сейчас? – постучала Лиля ногтями по ноуту. Я кивнула – да не жаль. Для кого я все это готовила, если не для нее?

– Пустые – в коробке, – кивнул Савойский на свой стол. И протянул ко мне руку за листами договора... Быстро и размашисто подписал их.

– Если все-таки… завтра к десяти часам сюда подъедет вот этот человек – Павел Шмелев, – показал он фото на контакте, – все вопросы и финансовые тоже, будете решать через него. Дизайнер Элина Дворцова с ним уже знакома… – взглянул он на жену, и она согласно кивнула в ответ: – У нее своя строительная бригада. Мы будем рады работать с вами, Зоя Игоревна. В процессе всегда что-то меняется и дорабатывается, но ваше отношение и общая картина нас устраивает. Согласна, Лиля?

– Будем держать связь через почту, – кивнула она, – хотелось бы видеть все в процессе. Мы с тобой не очень надолго?

Савойский опять неопределенно пожал плечами. А в дверь стукнули, и охранник внес два небольших, но очень красивых… как-то небрежно растрепанных букета с карточками-извинениями.

– Сожалеет, говоришь? – усмехнулась Лиля, нюхая цветы. Скривилась.

– Ты не любишь его, – признал ее муж, – но через пару дней он улетает. Что бы ни означал его выпад, такого больше не повторится. Думаю, что больше мы его не увидим. Если подпишете документы, отдадите один экземпляр Павлу, он же ответит на вопросы, если они возникнут, – опять повернулся он ко мне.

Еще несколько фраз инструктажа… и они уехали. Свой букет я оставила женщине, которую запомнила еще с того приема, как помощницу Агустина. Вызвала такси, оделась… постояла немного возле окна в фойе…

И пока еще было время, открыла ноут. Быстро набрала в поисковике «кубинский слэнг и ругательства». Слово «brYxa» действительно означало – ведьма, но могло трактоваться и как шлюха (устар.) Пометочка обескуражила. Пришлось пройтись по тамошней обсценной лексике и освежить ее в памяти. Конкретное слово «шлюха» звучало иначе – «fylana». Была еще парочка обозначений – более современных и сочных. При обучении я, очевидно, копала глубже – в классику, если можно так сказать.

Савойские зацепили и заинтересовали, оказавшись не совсем понятными для меня, но кажется – неплохими и интересными людьми. Общение с ними обещало новый опыт, да и условия договора, которые мы изучили вместе с папой, вполне устраивали – речь шла не о той работе, которую озвучил раньше Агустин, а только о Клубе.

После этого разговора в помещении Общества я увидела обоих Савойских только перед самым Новым годом – могло случиться, что неприятности Лары оказались заразными. Или были общими – меня это не касалось.

Прощаясь, Лиля обещала оценить все мелочи и даже кидать на мою почту идеи, если они обнаружатся, но в самом начале я дождалась только общего одобрения. Наверное, с ее стороны не имело смысла копаться в мелочах, когда задачи уже поставлены, а идеи одобрены – меня тоже это устраивало. Фотографии помещений на разных этапах отделки мы с Элей отбирали вместе и сбрасывали ей на почту, как она и хотела, а в ответ получали короткие комментарии – в основном одобрительные.

Мне казалось, что я уже понимала, почему это дело предложили мне – очевидно идея устроить клуб окончательно созрела как раз в то время. Найти подходящего человека требовало времени и усилий, потому что нужен был не просто исполнитель, а единомышленник. И Зоэ охарактеризовала меня именно так, как требовалось. И я, наверное, не разочаровала Лилю на первый взгляд, а еще вызвала симпатию тем, что совпало наше отношение к Альваро.

Осадок от неприятного инцидента не просто остался… Негатив как-то нечаянно проецировался на супругов Савойских, и в тот вечер я всерьез решала – соглашаться или не соглашаться на эту работу. Тем более что отношения работодатель-работник намечались непривычными для меня. Было бы удобнее четко регламентировать расстояние. И тут я задумалась – а почему оно так? Вот эта зажатость, неуверенность и отстраненность, которые я увидела в себе, и решили все. Вернее – я решилась – на что-то новое и интересно познавательное.

С Элиной – Элей у нас сразу установились хорошие рабочие отношения. Понаблюдав потом, как она работает – почти с фанатизмом отдаваясь делу, я поняла, что вот этим она и взяла Савойских – работоспособностью, деловитостью и ответственностью. А мне было легко с ней. Все эти материалы и цвета, фактура и стиль… мы обсуждали их настолько вдумчиво и серьезно, что я действительно поверила в то, что выдала хоть и сырые, но стоящие идеи. Это придало уверенности, за что я была особо ей благодарна.

Мы ездили и искали, отбирали, примеривались и покупали, обсуждали и спорили… Я узнавала новые слова и названия, постигала новые понятия, училась выбирать и даже видеть, как все это будет выглядеть в готовом виде – освоила соответствующую компьютерную программу. Обычная вещь для кого-то, а для меня – еще один интересный и полезный опыт.

Савойский выделил для нас машину с водителем. Часто вместе с нами выезжал и тот самый Павел. Если Элина была приятной женщиной лет сорока пяти, то Павлу хорошо, если исполнилось тридцать. Он был молчаливым и не очень красивым. Худой, невысокого роста и очень спокойный, скоро он стал казаться мне и очень надежным. И еще – стоило узнать его чуть лучше, как я перестала видеть водянистый цвет его глаз и волосы мышиного цвета – улыбка красила его просто необыкновенно.

Еще была бригада строителей – двенадцать человек во главе с прорабом. За время строительных работ я постепенно познакомилась со всеми. Один из них потом подвозил меня на работу и с нее – жил неподалеку. Когда появлялось свободное время, я полюбила сидеть на подоконнике или в другом укромном местечке, где никому не мешала. И наблюдала, как опускают на тяжелые дубовые балки потолок, делая его ниже, а помещение уютнее. Как перекладывают пол, устилая его светлыми досками. Как монтируют обрешетку для будущих телепанелей и место для проектора…

Само собой, я в общих чертах обсуждала эту работу с мальчишками и родителями. С мамой тогда, когда приезжала к ней на выходные. В один из таких дней мне позвонил и потом подошел к нам домой Артем. Вручил маме пакет с пирожками из кафе… Втроем мы пили чай в креслах возле буржуйки, и он просматривал таблицы, которые я дисциплинированно заполняла все это время… А когда мама ушла на кухню и оставила нас одних, вытащил из кармана коробочку и серьезно спросил:

– Вот – посмотри, такое подойдет?

Открыв ее, он вложил мне в руку короткое – под самую шею, наверное, ожерелье из белого жемчуга. Между жемчужинками были вставлены крохотные золотые шарики. Украшение выглядело очень красиво и необыкновенно нежно, а я смотрела на него, и хотелось провалиться сквозь землю…