Стенли Вейнбаум - Очки пигмалиона (Высшая степень адаптации)

Вейнбаум Стенли

Очки пигмалиона (Высшая степень адаптации)

Стенли Вейнбаум

Очки пигмалиона

(Высшая степень адаптации)

- И вы до сих пор верите в реальность? - спросил невысокий, похожий на гнома человечек.

Вокруг шумели темные деревья Центрального парка. Свет из окон домов на 5-й авеню пробивался сквозь густую листву и казался отблеском кроманьонских костров.

- Это - реальность? - повторил коротышка. - Это сон, это - иллюзия, я мерещусь вам, вы - мне.

"Надо меньше пить, - подумал Дэн Берк. - А если все-таки выпьешь лишнего - не уползать с вечеринки в парк и не болтать со всякими ненормальными". Слава богу, завтра он уже будет дома, в Чикаго.

- Вы пьете для того, чтобы сделать реальность сном, не так ли? продолжал незнакомец. - Или для того, чтобы вам приснилось исполнение ваших желаний? Вы пьете, чтобы убежать от реальности, а ирония в том, что даже сама реальность есть сон, что подтверждает философ Беркли.

- Беркли! - эхом отозвался Дэн. Что-то такое было в университетском курсе философии. - Епископ Беркли, да?

- Ах, так он вам известен? Браво, браво! Беркли утверждал, что привычные нам чувства - зрение, слух, обоняние, осязание, вкус - всего лишь продукты фантазий нашего мозга. А раз так, то и все предметы, которые мы видим, слышим или ощущаем, существуют только у нас в мозгу.

- Но мы видим одно и то же, - возразил Дэн.

- Как же может быть иначе, если я являюсь вашим сном?

Дэн рассмеялся:

- Послушайте, легко спорить с реальностью, утверждая, что это иллюзия. Но если прав ваш друг Беркли, почему вы не можете превратить сон в реальность?

- Это делают все художники, - тихо сказал старичок.

- Это преувеличение, - буркнул Дэн. - Никто не спутает портрет и человека, кадры на кинопленке и реальную жизнь.

- Никто... - прошептал его собеседник. - Ну, а если я это сделал, что вы скажете тогда?

- Что вы сделали?

- Претворил сон в действительность. - В его голосе зазвучали гневные нотки. - Дураки! Я привез свой фильм сюда, в Уэстмен, киношникам, и что же они говорят? "Неясно, что с этим делать. Это кино для одного зрителя. Слишком дорого обойдется". Дураки! Идиоты!

- Что-о?

- Я Альберт Людвиг - профессор Людвиг. Вам это имя ничего не говорит, а? Но слушайте: кино - это картинка и звук. Предположите, что я добавляю к этому вкус, запах, даже осязание. Представьте себе: вы участвуете в сюжете, разговариваете с героями, а они вам отвечают, вы - полноправный участник истории. Разве не будет это превращением сна в действительность?

- Какой же дьявол помог вам это сделать?

- Какой? Мой жидкий позитив, затем - мои магические очки. Я составил сложный раствор, понимаете? Я добавляю в него вкус химическими средствами и звук - электрическими. И когда сюжет записан, я помещаю раствор в свои очки-кинопроектор. И в этом растворе - сюжет, зрелище, вкус, запах, звук все!

- А осязание?

- Если вы достаточно захвачены сюжетом, ваш мозг его добавляет. Нетерпение зазвучало в его голосе. - Хотите на это посмотреть, мистер...

- Берк, - представился Дэн.

"Мошенник", - подсказывал ему здравый смысл. Но бесенок алкоголя шепнул: "А почему бы и нет?"

Людвиг жил в отеле неподалеку.

Очутившись у него в комнате, Дэн споткнулся о какую-то сумку, и из нее вывалились очки, резиновый загубник и газовая маска незнакомой конструкции. Дэн рассматривал эти предметы, в то время как маленький бородатый профессор размахивал бутылкой, наполненной жидкостью.

- Вот он, - торжествующе объявил профессор, - мой жидкий позитив. Снимать сложно - чертовски сложно, - а поэтому сюжет самый простой. Утопия: всего два действующих лица и вы, зритель. Ну, надевайте же очки. Наденьте их, и скажете мне, что за дурни эти люди в Уэстмене.

Он перелил часть жидкости в маску и подсоединил скрученный проводок к приспособлению, лежащему на столе.

- Выпрямитель, - пояснил он. - Для электролиза.

- Разве не нужно использовать всю жидкость? - удивился Дэн. - Ведь, если берется только часть, воспроизведется только часть сюжета.

- Весь сюжет содержится в каждой капельке, - возразил профессор. - Ну что же, начинаем!

Жидкость перед глазами Дэна внезапно заволоклась белым облаком, в ушах загудело. Он хотел уже сорвать маску с лица, но туман начал таять. Дэн увидел перед собой лес. Но что это был за лес! Невероятный, неземной, прекрасный! Гладкие стволы тянулись прямо в ясное небо, в вышине раскачивались окутанные туманом громадные ветви, и листья у вершин светились, пронизанные солнечными лучами. Алые цветы на ветвях источали сладкий аромат. Дэн слышал свист и щебет вокруг - точно играли дудочки невидимых фей.

"Иллюзия, - сказал он себе. - Искусное оптическое устройство, а вовсе не действительность". Он потянулся к подлокотнику, без труда нащупал его, потом наклонился. Он видел перед собой землю, покрытую мхом, но пальцами ощущал тонкий гостиничный ковер.

И тогда - вдали, за утренним туманом, - Дэн уловил какое-то движение. Кто-то приближался к нему. Скоро Дэн разглядел очертания гибкой девичьей фигурки.

На ней было одеяние из серебристой полупрозрачной ткани, светящееся, словно звездные лучи; узкая серебристая лента перетягивала ее блестящие черные волосы. Ее крошечные босые белые ножки утопали во мху. Девушка остановилась прямо перед Дэном, пытливо вглядываясь в его лицо, и вдруг улыбнулась.

- Кто ты? - задал вопрос Дэн.

- Английский? - спросила она. - Я немного говорю по-английски. - Она выговаривала слова медленно и старательно. - Я ему научилась у... - она заколебалась, - у отца моей матери, которого называют Седым Ткачом.

- Кто ты? - повторил Дэн.

- Меня зовут Галатея, - ответила она. - Я пришла, чтобы найти тебя

- Найти меня?

- Левкон, которого называют Седым Ткачом, сказал мне, что ты останешься с нами на два дня, - пояснила она с улыбкой. - Как тебя зовут?

- Дэн, - пробормотал он.

- Какое странное имя! - удивилась девушка. Она протянула к нему обнаженные руки. - Пойдем!

Дэн дотронулся до ее протянутых пальцев, без малейшего удивления ощутив их живое тепло. Он забыл о парадоксах иллюзии; это больше не было иллюзией для него. Ему казалось, что они идут по дерну, который пружинил под ногами. Он взглянул вниз и заметил, что на нем серебристое одеяние, а ноги у него босые; и тут же почувствовал легкий ветерок на коже, а ноги ощущали мох.

- Галатея, что это за место? - спросил он изумленно. - На каком языке ты разговариваешь? - Она рассмеялась:

- Как, на паракосмическом, разумеется, - это и есть наш язык.

- Паракосмический, - пробормотал Дэн. - Паракосмический! Страна-за-пределами-Мира!

- Кажется ли реальный мир странным, - спросила вдруг Галатея, - после этой твоей страны теней?