Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть

— И как же им позволено общаться со мной, объясни наперед, чтобы я знал, на какой дистанции от них стоять.

— Не говори со мной в таком тоне, словно я навязчивая дурра, — отскочив от него как ошпаренная рявкнула я, поздно сообразив, что говорить нужно тише, ведь была уже ночь. А Ирвинг словно не видя моей злости и не слыша того что я говорю. Ставал лишь более саркастичным.

— Вот если ее руки будут на моей шее, думаю тогда и можно начинать истерить! Честное слово, у меня даже руки чешутся, поступить так тебе назло! Ведь я мерзавец, который тебя использовал, то есть пользовался!

При этих словах сердце болезненно сжалось, и я отвернулась, чтобы вытереть слезы, но Ирвинг почти тут же обнял меня. Слишком жестко и отчаянно, а так же болезненно, чтобы я могла даже пытаться избавиться от его рук.

— Прости… что я такое говорю, сам не знаю. Это все со злости, поверь. Пусть пройдет эта игра, и потом… потом поговорим. Ты ведь придешь на игру?

Я молчала, борясь в себе с той болью, что Ирвинг вечно причинял мне. И молчала, когда он снова спросил, пойду ли я на игру. Тогда Ирвинг развернул меня к себе, как всегда поступив так, как считает нужным. Но он не учел всего того, что может прочитать на моем лице — злость, боль и упрямство. Мой вид поразил его.

— Прости, — еще раз тихо повторил он, приближая свои губы к моему виску.

— Не знаю, смогу ли придти, — тихо отозвалась я, скрывая внутренний протест, против всего, что он творил со мной, и как пытался манипулировать. — У Етни тоже матч, если помнишь.

— Это означает, что тебя завтра лучше не ждать? — обреченно вздохнул он, возможно впервые понимая, что я могу сердиться, и сердиться по-настоящему на все то, что он делал. — Я понимаю. Я заслужил. Обещаю, мы поговорим с тобой обо все, что ты захочешь.

Мне так хотелось раскричаться на него за то. Что теперь строил из себя покорного и хорошего, и я на его фоне казалась такой дурочкой-истеричкой. Но Ирвинг как всегда приблизил меня к себе, взял мое лицо в ладони, и легонько поцеловал. Первым ощущением на этот жест был протест, но его губы, такие теплые, не смотря на холод, были слишком знакомыми и любимыми. Как много я вытерпела за то, чтобы иметь право называть их своими.

— Это не значит, что я приду на игру или перед ней, — все же сказала я, отрываясь от Ирвинга. Я была злой на него, расстроенной, и все же несколько возбужденной этими губами. Но моя гордость сегодня явно была со мной, давно пора было ее найти.

— Я знаю. — смиренно пробормотал Ирвинг.

В доме было тихо, родители наверняка уже давно спали, и перед тем как пойти спать, я все же позволила Ирвингу поцеловать меня. Но была еще слишком зла и обиженна, чтобы отвечать на его поцелуи по-настоящему. Его слова о девушках горели в моем мозгу, словно лихорадка.

Свиданье, пусть оно и было первое не закончилось кроватью. Так что в этом доме спало двое счастливых людей — мои родители. Троим было все равно. Но мучились лишь мы с Ирвингом.

Глава 20

Верить всегда

Человека разлюбить нельзя. Даже, если мы говорим: «я ненавижу тебя», то тем самым мы показываем, что мы любим. Свою любовь мы показываем через ненависть, поскольку ненавидим человека за то, что любим.

И когда я встала с утра, то предельно точно знала, что ни при каких условиях не пойду к Ирвингу на игру. И чтобы не случилось, я собиралась идти и смотреть на то, как Етни всю душу вкладывает в ракетку. А потом эту же ракетку прилагает к мячу и даже бывает к соперницам. Что за ребенок растет!

Когда я спустилась к завтраку, в моей душе начало зреть сомнение. Потому что я слышала, как собирался Ирвинг, и так же слышала то, как он ненадолго замер возле моей двери, прежде чем пойти дальше. Он уходил раньше всех, вместе с отцом, и его уже не было на кухне, когда я спустилась туда. Девочки радостно говорили о матче, так же обговаривали какого-то мальчика из старшего класса, мама готовила завтрак. Я была расстроена, и это тут же заметили все.

— Ты чего кислая? — мама поставила передо мной тарелку с тостами, но их почти тут же расхватала малышня, включая Майкла, его я просто сразу же не заметила. Но я даже не обратив внимания на исчезновение тостов.

Поставив голову на согнутые локти, я ничего не стала отвечать. Зато как оказалось, за меня это решила сделать Етни.

— А они вчера поссорились с Ирвингом, через каких-то девушек, которые могут вешаться ему на шею.

Я тут же глянула на сестру с явным намерением запихнуть тост ей поглубже в глотку.

— Я в твои дела лезу? И вообще, ты почему не спала, игра ведь. Сказать тренеру? — тренер, иногда был единственным человеком, который мог напугать сестру, так как он мог выгнать ее из команды.

Етни тут же замолчала, запихая в рот тост. Но все же я слышала, что она что-то бурчит Майе.

Мама же вовсе не смотрела на Етни.

— Из-за чего вы поссорились? Он тебе с кем-то… даже язык не поворачивается такое сказать… но он тебе изменял?

— Нет. — тут же отозвалась я, потому что формально такого никогда не было, но маме я этого объяснить не могла.

— Просто я ревную его, ведь постоянно все в городе девчонки ждут, когда мы с ним расстанемся.

— Это правда, — снова решила вставить свое слово Етни, но замолчала она уже от взгляда Майи.

— Ну, Ирвинг тебя любит… я слышала, он тебе говорил, — несмело сказала Майя мне, и что я должна была ответить этому Одуванчику? Что я знаю, как он меня любит, но не могу пока что ему доверять.

— Не важно, я не хочу ехать к нему на игру, — взяв себе чашку с чаем заявила бескомпромиссно я. Но мама моя всегда хорошо меня знала. Мягко положив мне руку на плечо, она сказала.

— Не стоит так поступать с ним. Он наверняка захочет тебя увидеть на игре, а не только папу. Я ведь еду с девочками и Майклом на игру.

Етни и Майя, так же как и мама выжидающе смотрели на меня. Майкл просто ел. Милый малыш, как хорошо, что он совершенно не понимал всей тяжести того, что легло на меня. Вообще-то в этой кухне сути моего положения никто не понимал.

— М-да, наверное, заеду. А потом может, все же успею еще на твою игру, — сказала смущенно я, не привыкшая к тому, что кто-то может быть в курсе моих проблем. А тем более в курсе моих проблем с Ирвингом, потому что сами проблемы бывали иногда очень не скромными.

Одеваясь, я все думала о том, что скажу ему, и буду ли сердитой. А может все же лучше немного остыть, чтобы он хорошо играл? Чтобы не переживал, потому что я не сомневалась, что сегодня-завтра мы помиримся. А он командный игрок, и подводить команду не для него.

Но приехала я уже тогда когда игра началась. Конечно же, я была несколько этим расстроена, и теперь оставалось лишь найти папу, который должен был наблюдать за игрой Ирвинга на стадионе. Припарковав свою машину среди множества других машин учеников, их родителей, а также гостей, с которыми мы играли. Я была вынуждена парковаться далеко от входа школы, на той же улице, но ниже, у самой дороги. Мне сейчас эта ситуация не нравилась, зато потом будет легче уехать домой.