Янтарные бусы - Алёна Берндт
– Сереж… это же дорого, – прошептала Люба. – Какая красота!
– Не дороже денег, – глаза Сергея сияли довольными искорками. – Давай примерь, хочу посмотреть на тебя! И вообще, знаешь что? Через два месяца мне снова на неделю в Москву ехать, на аттестацию! Давай вместе махнем? Дед с бабулями за Егоркой присмотрят, ты отпуск возьмешь, аттестация будет всего один день, а потом только документы ждать целую неделю. Так мы с тобой погуляем, все посмотрим! И янтарь ты купишь себе такой, какой сама захочешь!
– Мне этот нравится, – прошептала Люба сквозь слезы. – Дело ведь не в янтаре… А в том…
– Я знаю в чем, – улыбнулся Сергей. – И хватит плакать, что ты…
В этот раз ничто не нарушило их планы, как будто жизнь соблаговолила повернуться к Любе светлой стороной, и Люба гуляла по Москве, держа мужа за руку и разглядывая столичные красоты. А после возвращения две новости обсуждались в доме деда Ивана. Во-первых, Сергею, как новому главврачу Богородской больницы, выделили жилье – квартиру в двухэтажке, недавно отстроенной колхозом. А примерно через месяц Люба узнала, что скоро у Егорки будет братик или сестричка. Вот уж тогда дед Иван не смог удержать радостной мужицкой слезы.
Глава 42
Жизнь для Любы давно уже была наполнена новым смыслом, новыми заботами, и прошлое позабылось, будто не с ней и было. Изредка вспоминалось, конечно… как жила она в первом браке, как старалась сделать его счастливым.
Егорка подрос и уже по мере сил помогал маме с младшим братишкой. Ванюшка родился не таким спокойным, как первенец Сергея и Любаши, но и у молодых родителей уже был опыт, да и старшее поколение не оставалось в стороне. Дед Иван, гордый и несказанно довольный решением молодых назвать второго сына в его честь, даже будто бы помолодел. И это признавал даже Сергей, как кардиолог со стажем:
– Я поражаюсь иногда непредсказуемости человеческого организма! Ивана Савельевича надо изучать на государственном уровне, – смеялся Сергей. – Шли с ним сегодня из леса, так я за ним еле успевал! Запыхался весь! А он с корзиной грибов шагает, хоть бы хны!
Сергей Чернов управлялся с немаленькой Богородской больницей, сменив на посту главврача Аркадия Степановича, иногда проводил несложные хирургические операции – то порез зашить неловкому косарю, то еще что-то. Но для самого же себя неожиданным он нашел то, что кардиолог в сельской больнице – это возможность и надежда для многих людей, живущих и работающих здесь, «на земле».
На прием приходили вроде бы и с пустяковыми проблемами, но при малейшем подозрении теперь и жителей Богородского, и близлежащих сел и деревень направляли к кардиологу, и именно такой подход позволил не только вовремя диагностировать проблемы, но даже и спасти несколько жизней.
Люба теперь не должна была отчитываться или ощущать вину ни за ночные дежурства, ни за выезды на подмену в какой-нибудь соседний медпункт: муж ее понимал и поддерживал. Бывала она и в Калиновке, где хочешь не хочешь, а слышала о семье своего бывшего мужа, да и о нем самом.
Говорили, что у Вики обнаружились серьезные проблемы, с которыми ее даже несколько раз госпитализировали в город. Местные говорили – «в дурдоме лежала», но Люба знала, что это означает.
– Я тоже думаю, это у нее от нервов случилось, – соглашалась с Любой Наташа. – Муж предал, развод, да и дома, как я думаю, ей некому поддержку оказать. Я слышала раз, как мать на Вику кричала, что та семью опозорила…. Тут запросто можно на нервной почве сорваться!
А однажды Люба увидела, как из кабинета мужа выходит сама Галина Смирнова собственной персоной. Увидев Любу, Галина Николаевна отвернулась и бочком проскользнула по коридору на выход. Люба ее даже узнала не сразу, потому что в сухонькой и чуть сгорбленной женщине было сложно узнать ту самую «госпожу Смирнову»…
– Сереж, а что это? Неужто бывшая моя родственница снизошла до нас, провинциальных специалистов? – спросила Люба у мужа в обед. – Она же все в городе лечиться собиралась.
– Сердечко прихватило, с такой жалобой пришла, – покачал головой Сергей. – Я ее на обследование отправил, нужно проверить все же. Жаловалась, что дети непутевые сначала мужа до могилы довели, а теперь вот и ее хотят со свету сжить. Я думаю, проблемы у нее серьезные, нужно будет в город направлять. Гипертония еще… сама понимаешь.
Люба удивилась, какие же дети, которые такие непутевые… Старшая дочь Марина давно уже живет где-то далеко и глаз к матери не кажет, Вика хоть и рядом, но они с матерью вроде бы всегда ладили, имея схожие характеры. А Олег… кто знает, где его носила судьба по просторам родины.
Махнув рукой, Люба выбросила из головы все думы о прошлом, ей было чем заняться и без этого. Но прошлое все же нет-нет, да настигало ее, словно эхом доносившимися новостями.
Однажды, когда в предновогодние дни в Богородском Доме культуры шел традиционный концерт, где вручали грамоты работникам колхоза и других предприятий, Люба сидела рядом с мужем, неимоверно гордая его успехами. Даже своя, полученная из рук председателя профсоюза, грамота ее не так радовала, как речь о Сергее. Председатель рассказал, что именно благодаря стараниям Сергея Николаевича Чернова в больнице появилось новое оборудование, которое главврач «выбил» в Москве.
Когда начался новогодний концерт, Люба и Ксюша шептались о своем, стараясь не привлекать внимания и не мешать артистам.
– Мне очень нравится твой янтарь, очень тебе к лицу! – Ксюша кивнула на сережки и кулон. – Все же молодец Серега у тебя! Мой-то, глядя на него, тоже решил, так сказать, «подтянуться», – тут она показала Любе новое колечко на пальце с красивым синим камешком.
– А теперь на нашей сцене выступит… – раздался со сцены приятный голос конферансье, – наш, родной, местный ансамбль! Который когда-то становился лауреатом столичного конкурса! И сегодня мы с вами увидим их в прежнем составе!
Люба с Ксюшей удивленно переглянулись и уставились на сцену. Да, ансамбль и в самом деле собрался в этот раз в том составе, в котором принимали его когда-то в
