Сломанная любовь - Евсения Медведева
— Сегодня, Мироша, сегодня, — Ляля взяла меня за руку и потащила в толпу.
— Королёва, я тебе жопу нарумяню прямо сейчас! Что за секреты, я не понял?
— Мирон, давай мы сына в первый класс проводим, а потом моим воспитанием займёмся? — Оля пылала от румянца, да и вела себя откровенно странно и дёргано. В груди поселилось чувство звенящего беспокойства. Мучает её что-то… Уволили, что ли? Или класс не дали? Так и чёрт с ним, я ж ей предлагал гимназию рядом с домом в городе. Чёрт, какого хера?
— Сладкая, говори, — дёргал я её за руку, пытаясь заставить посмотреть в глаза.
— Потом! — Ляля танком пёрла вперёд, даже не думая останавливаться. Или говорить не хотела?
— Сейчас говори!
— Миша! — Олька увидела нашего прилизанного малыша в толпе и рванула к нему.
Сын стоял испуганным воробушком среди галдящих первоклашек, озираясь по сторонам. Сердце защемило и захотелось забрать его и увезти туда, где спокойно и весело… Но нельзя. Это его первая ступенька лестницы, с которой иногда придётся падать, а иногда через силу карабкаться вверх. Мишка заметил мать и заулыбался.
С момента нашего серьёзного разговора он ни разу не назвал меня папой. Да он вообще перестал меня называть хоть как-то. Нет, отношения наши не изменились, Мишка иногда ездил со мной на работу, да и спать не шёл, пока я с работы не вернусь. Дядь Мирон исчез, но и папа всё никак не приходил. Меня это совсем не беспокоит, потому что моей любви хватит даже до его пенсии. Пусть сам решится, а я дождусь. Обязательно дождусь!
На ступени школьного крыльца вышла, очевидно, директриса, и музыка стихла. Учителя выстроили первоклашек в шеренги, родители вручили им букеты с пышными и высокими гладиолусами, из-за которых теперь малышей почти не было видно. А я ещё ругался на Лялю, что букет маленький заказала.
— Мой сын не пойдёт с этим веником! Чё он лох какой-то? — шипел я, ходя следом за Лялькой, что уже поздней ночью отпаривала форму Мишке. — Надо было больше заказать!
— Мироша, не надо. Завтра всё сам увидишь.
Женщина с пышным бантом на блузке стала толкать дежурную сухую речь про долгий и важный путь к образованию. Лицо женщины было спокойным, речь безэмоциональной, поэтому уже на второй минуте шеренга стала шевелиться, а букеты опустились к асфальту, превращая острые пики гладиолусов в веники. В мою руку проскользнула теплая ладошка, а на плечо упала голова.
— Смотри, какой зайчик испуганный, — голос Ляльки дрожал, как и рука.
— Нормально всё будет. Освоится, найдёт друзей, а мы ему поможем.
— Точно! — вспыхнула она. — У Мишани скоро день рождения. Надо закатить детский праздник, чтобы быстрее сдружить класс. Мироша? Устроим?
— Как скажешь, — сдвинул её перед собой, обнял за талию и ощутил, как она напряглась всем телом. — Я всё сделаю.
— Я сама.
— Ты же работать будешь, Ляль.
— Я, может, и вовсе уволюсь, — тихо-тихо сказала Ляля. — Смотри-смотри! Пап, ты снимаешь? Аля, отойди, а то только твоя мордочка в кадре!
Малыши снова выстроились в шеренгу, а в центр выбежал старшеклассник со светленькой девчушкой на плече. Она заливалась смехом и со всей силы размахивала колокольчиком. От этого трогательного момента даже моё сердце защемило, прижал к себе жену крепко-крепко и поцеловал в висок. Вот оно счастье… Когда внутри все горит, печет, а слёзы то и дело подкатывают приливной волной. И ты, как маньяк, ловишь каждую улыбку, каждый смешок, чтобы насытиться, не упустить, потому что знаешь, какова цена каждой минуты. И лично я не намерен их упускать. Всё моё!
Сейчас, стоя в центре толпы, мне было спокойно. Все рядом… Бабушка Наталья и Станислав без передышки фотографировали и снимали видео, пытаясь докричаться до Мишки, но малыш с открытым ртом наблюдал за девчонкой, радостно звонящий для мелочи первый школьный звонок.
— Успели? — визжала Катерина, протискиваясь перед нами. — Это всё Царёв! Опять со своей стройкой увяз. Миша! Миша, я здесь!
— Я, вообще-то, для нас стараюсь. Сама же хотела жить рядом с Олькой, — пыхтел Саня, пробираясь с огромным букетом. — А чего у Мишки букет такой маленький? Он чё лох?
— Ой, Саша, — Ляля захихикала. — Где-то я уже это слышала!
— Не слушай его, Оля! Саша, ну как Мишка твою корзину попрёт? Ты сам вон еле держишь её, — Катя села на корточки, приготовившись снимать на камеру, когда Мишка будет проходить мимо.
— Сань, ты всё приготовил? — шепнул я другу.
— Гера с Сеней во всю стараются. Можешь быть спокоен…
— Пап! Папа!
Какой-то крик резал звук, а я, как завороженный, смотрел на толпу первоклашек, медленно бредущих в сторону школы.
— Мироша… — Ляля затрясла меня за руку. — Мироша…
— Папашка, это тебя, — Царёв так сильно ткнул меня локтем в бок, что взвыть захотелось.
— Пап! — орал Мишка, размахивая букетом так, что долбил им сзади бредущему мальчишке по голове. — Папа, я тут!
— Мишка! — прохрипел я, глотая слёзы, и заставил себя улыбнуться счастливому малышу.
— Ты меня дождешься? — Мишка выворачивал голову, не отрывая от меня глаз.
— Я буду стоять здесь, пока ты не вернёшься!
— Ладно. Мамочка, пока!
— Боже, я щас разревусь… — прошептал Царёв, пряча лицо в своём огромном букете. — Королёк, ты папа!
— Прикинь, да?
— Ты лям-то Керезю отдал уже?
— Придётся…
Ещё в армии мы с Герой поспорили, что никогда не женимся. У него было разодранное в клочья сердце, после чего он уволился из органов, а придурок начальник подсуетился и тут же организовал для слишком смышлёного сотрудника повестку. Гера быстро подкинулся на спор, так и забились: первый женившийся должен миллион другому. Для нищих пацанов эта сумма была невообразимой, но зато прекрасно соотносилась с уровнем боли, что заставила нас ввязаться в эту авантюру. Мы оба были уверены, что больше никогда не влюбимся… А в итоге? Я провожаю сына в первый класс, обнимаю жену, а он с моей лучшей подругой делают вид, что просто друзья… Ну да… Ну да… Видел я их искрящиеся глаза. Но это уже совсем другая история…
— Пошли в машину, у меня там кофе и пончики, —
