Обрести и сохранить - Джулия Вольмут
Глава 21
Стало так темно,
На пути вниз.
© Loney Dear, «I Lose It All»
Ари
Это безумие.
– Это безумие, – сказала я вслух, глядя на обручальное кольцо.
Картинки-воспоминания: давным-давно Стивен устроил свидание на крыше, и я по ошибке приняла коробку с браслетом за кольцо; славно было думать о замужестве, когда Стив вернулся и вернул к жизни меня; да и на свадьбе Эми и Джеймса я пускала в голову шальную мысль. Сейчас… после откровения о терзавшем годами насилии… я хотела свыкнуться с мыслью – Стивен все знает. «Долго и счастливо» не вязалось с грязью, которую я вновь пережила.
– Безумие?
– Да, безумие, – повторила я, опустив глаза.
– Почему? Почему, Ари?
Воздух накалился, казался отравленным. Ладони вспотели, я приложила их к щекам и отошла от Стивена. Встала напротив зеркала и, моргая, вглядывалась в свое побледневшее лицо, искала ответ: и правда – почему? Столько мечтала, представляла. Казалось, заветная фраза – я согласна – слетит с губ молниеносно…
Нет. Горло сдавило в тиски, я молчала.
Кольцо в руках Стива красивое, из белого золота, с бриллиантом.
– Ты опять жалеешь меня, – склонив голову, осторожно формулировала причины отказа. – В квартиру к тебе напросилась девчонка, и ты почувствовал ответственность за нее. Может быть, потому что не удержался и переспал с ней, может быть, ради кармы: образ хорошего парня впаян в тебя, как программное обеспечение, несмотря на неправильные поступки. Увидев меня в стрип-баре, ты вновь стал героем. А теперь… теперь… – я всплеснула руками, – узнал правду. Самую главную причину для жалости. И не придумал ничего лучше…
– Я купил кольцо пять дней назад.
Монолог опустошил, и в ответ я выдавила жалкое:
– Купил? Зачем?
– Устал. – Стивен, вопреки обыкновению, не собирался успокаивать меня или орать в тон, он говорил сухо и твердо: – Не может эта ерунда длиться вечно. Хочу, чтобы ты была со мной. Твой отец тут ни при чем. Ничто из прошлого ни при чем.
Я молчала.
Револьвер. У виска Джерада. Выстрел.
– Сейчас не время, нужно разобраться… Джерад… – забормотала я, преодолев ком в горле. Страшно. Страшно. Страшно!
– Не время, серьезно? – Голос Стивена сорвался, будто заскрипели шины: неприятно, резко. – Джерад! Бедный Джерад Андерсон! Любит тебя, ждет в квартирке недалеко от пляжа. Как ты можешь так поступить с ним? Со святым Джером?!
Я хотела сказать, что ничего не обещала Джераду и в любом случае планирую с ним расстаться, но не придумала, как сделать это мягко. Издевка в голосе Рэтбоуна отбила всякое желание что-то объяснять.
– Ну что, Ари? Я решил связать с тобой будущее из-за чувства вины? Не думаешь ли, пачка денег и квартира лучше подходят для извинений?
С моих губ не сорвалось ни звука. Верно: когда Стив нашел меня в стрип-баре, он не любил меня, он хотел искупить вину. Любит сейчас? После предательств (его и моего), откровений, громких слов? Я запуталась. Много всего, сразу.
– Не дави на меня.
– Выбирай, Ари. – Он меня не слышал. – Прямо сейчас. Сколько можно? Мне надоело, тебе – нет? – Захлопнул коробку с кольцом и с грохотом положил на тумбочку. – «Да», или я пошел?
– Стив… – Я над пропастью, а каждое его слово толкает меня к краю. Остановись. – Не в Джераде дело. Я говорила: когда ты узнаешь, все изменится. Мне нужно время. Свыкнуться, что ты знаешь.
Стивен, взвинченный, подошел вплотную и наклонился к моему уху:
– С первого дня знакомства ты скрывала тайну, и вот – я знаю. Небо не обрушилось на землю. Я хочу быть с тобой. А чего хочешь ты? Что мне сделать?! Что мне, – он заорал, – мать твою, надо сделать?!
– Ты узнал… Ты…
– Не будь дурой, Ари. – Он плохо скрывал презрение.
Мой пульс участился.
– А ты не делай из предложения руки и сердца соревнование, кто лучше – ты или Джерад.
Лицо Стивена смягчилось, а руки затряслись.
– Умоляю, – тихо сказал, – не отвергай меня.
– Я не говорю «нет». – Коснулась ладонью его колючей щеки. – Прошу, дай мне время. Поговорим завтра?
Прищурился. Взлохматил волосы, выругался сквозь зубы.
– Времени было достаточно.
И, сутулясь, он покинул номер.
Коробка с кольцом осталась на тумбочке.
Стивен
Я раздавлен отказом. Уничтожен. «Дай мне время».
Нельзя спасти того, кто не хочет спасения. Ари заперлась в шкафу, играя с жизнью в прятки. Согласен, мне никогда не понять, что она испытала и что чувствует сейчас. Но я устал. Оставил ее? Я умолял ее. После откровения, которое она доверила мне, я был готов открыть шкаф, где Ари пряталась. Распахнуть дверцу, пустить в пыльное помещение свет. И ключ нашел (ключ остался на тумбочке в номере отеля, в бархатной коробке). Но, забившись в угол, Ари попросила дать ей время. Она остается в запертом шкафу: покрытая паутиной, задыхаясь от плесени и спертого воздуха.
Вечерело. Фонари освещали промозглые улицы. Я зачерпнул ботинком лужу, раскидывая грязно-серые капли по асфальту. Гребаная весна хуже осени. Точно хуже – осенью я нашел Ари и смог вернуть. А весной… Кисло улыбнулся стеклу круглосуточного магазина. Взял несколько бутылок, поехал домой.
– Соф, я напьюсь, и похер мне, что ты думаешь!
Нет ответа.
– Соф!
Мой голос отлетел от стен зловещим эхом. Точно. Я выгнал Софи. Что ж, Рэтбоун, ты остался один. Идиотский поступок Ари в отеле я простил быстро: знал, что страх лишает рассудка, толкает на безумства. Но, черт возьми…
Мысль я не закончил. Открыл бутылку в коридоре и жадно выпил. Да. Наконец-то. Анестезия. Катись оно все… Пусть Джерад разгребает.
Я осел на пол. Хватит с меня… Любви. Буду жить для себя, как делал раньше Андерсон, а он пусть нянчится с девчонкой, травмированной и пугливой. Скоро Джер взвоет. Откуда у него столько терпения?
Я выпил половину бутылки, алкоголь жег пищевод. Мой друг вряд ли замечает: Ари не в порядке. И меня, черт побери, это беспокоить не должно.
Проснулся я на кровати, в компании облеванной рубашки и похмелья. Помнил мало. Напился и вырубился. Повторить бы… Я кое-как встал, переоделся и засобирался в студию, чтобы вносить финальные штрихи в альбом, обсуждать концерты, доучивать партии бывшего гитариста и согласовывать группу для разогрева – дел предстояло много.
Взгляд скользнул по крафтовому пакету. Унесу-ка бутылки на кухню. Там я достал их, чтобы поставить в мини-бар. Горло пересохло. Я налил стакан
