Надежда для Бирюка (СИ) - Наталия Романова
Я традиционно молчала. Может, через год я тоже начну радоваться разбитому парку, сейчас не понимала, зачем этот парк, если кругом, куда ни кинь взгляд — лес. За домами лес, за дорогой лес, за селом — тайга. И река рядом.
Хорошо, что есть школа, садик, детские площадки, спортивные, и что дорога есть хорошо. Плохо, что единственная, на центральной улице.
Остальные — направления.
Это сейчас снегом запорошило, машины накатали, осенью же я застряла на Мини Купере, провалилась вместе с колёсами. Сын соседки, Сергей, вытаскивал на тракторе.
Предварительно обошёл в высоких резиновых сапогах мою красную козявочку, бросая снисходительные взгляды на меня и недоумённые — на достижение импортного автостроения.
— Вы бы, Надежда Андреевна, продали Купер-то этот, пока он денег стоит, — вздохнув, выдал он. — Машинка нарядная, вам подходит, да… — кинул оценивающий взгляд на меня. — Но на ней проехать можно будет летом, когда нет дождей, да зимой, если не завалило. У нас внедорожники в ходу, вездеходы, а не… — он снисходительно постучал по низенькой крыше Купера.
Тогда я решила, что ничего продавать не стану. Я искренне любила свою алую крошку, прямо-таки обожала её.
Считала, что именно эта модель идеально подходит мне — невысокой, длинноногой, подтянутой клубничной блондинке с чувственным ртом, миндалевидными глазами в обрамлении наращённых ресниц.
Для полноты образа не хватала алого маникюра, но с ним пришлось попрощаться, вернувшись в медицинский.
Сейчас всё, что осталось от той меня — пухлый от природы рот, который давненько не видел помады. Всё время забывала прихорошиться, обходилась блеском.
Невысокий рост да ноги… и то, в последнее время я пренебрегала физическими упражнениями, не следила за питанием. Не удивлюсь, если встану на весы и обнаружу прибавку килограмм в пять, а в зеркале поплывшую фигуру — туда я тоже старалась лишний раз не смотреть.
Клубничный блонд прилично отрос, украсив голову тёмно-русыми корнями. Собиралась выбраться в салон в райцентре, но сколько бы ни искала, никому довериться не могла.
Наращенные ресницы давно посыпались, явив миру мои родные, светлые, не самые густые. Брови тысячу лет не видели коррекцию и краску…
В общем, не чучело, но зрелище определённо жалкое, ещё более жалкое, чем сугроб во дворе дома, под которым зимовал мой несчастный Купер, а ведь моя радость привыкла к отапливаемой подземной парковке.
Поначалу я пыталась раскапывать сугроб. Упорно боролась со снегом, пока не поняла, что даже ежедневная чистка тропинки от входной двери к калитке, пусть там всего четыре метра — настоящие испытание для моей спины и рук.
— Толик, останови у магазина, пожалуйста, — попросила я, невежливо прервав воспевание того, как стало замечательно, по сравнению с тем, что было, если не брать в расчёт время, которое было до…
Похоже, Анатолий попросту скучал по своей молодости, а не по стране, которой нет, как я скучала по беспечным временам в Красноярске, а не по чужому мне городу, и тем более Арнольду.
Даже имя его вспоминать противно!
Господи, как я завидовала тем, у кого с Арнольдом одна ассоциация — Шварценеггер, а не как у меня — крушение жизни.
— Не ждите, — махнула я рукой, отпуская водителя.
Подняла глаза на надпись над магазином «Сельпо 1956» в старом здании первой половины двадцатого века.
В первый раз, когда я увидела этот мини-образец сталинского классицизма, обомлела, решила, что здесь находится дом культуры, управление, банк, хотя бы почта, но нет. Внутри был, как и гласила надпись, магазин.
Интерьер самый обычный. Современные витрины, холодильники, лари с заморозкой, небольшой овощной отдел со скудным ассортиментом. Кому здесь нужен картофель, морковь или капуста, когда у всех свои огороды? Только бедолагам, как я, паре-тройке случайных командировочных, да шальным туристам.
Поначалу представленный выбор удручал. Не было привычных продуктов, которыми я любила себя баловать. Мидий гигант-киви или эскарго, даже простых морских гребешков не нашлось. Тунец продавался, но вид имел такой, будто пришёл своими ногами и по пути скончался в муках. Видов зелёного салата было отчаянно мало, про аргентинский рибай здесь, похоже, не слышали.
Фрукты были в ассортименте. Правда, созревшего манго я не встретила ни разу, авокадо можно было использовать в качестве теннисного мячика, но если дать созреть…
Позже оказалось, всё можно заказать продавцу, она передаст владельцу магазину, тот привезёт всё, что моей душеньке угодно.
Хоть краба Камчатского, хоть свежее оссобуко*, хоть тушку целого лосося.
Довольно скоро выяснилось, что после уплаты всех счетов, Камчатский краб не так уж необходим. Сомнительной ценности деликатес. Лосось — хорошо, а муксун или хариус, которыми изредка торговали местные рыбаки, в миллион раз лучше. Говядина местного фермера переплюнула с разгромным счётом аргентинскую — если у меня хватало денег на подобные радости, конечно.
Быстро выбрала необходимое. Подумав, захватила пару шоколадных батончиков Ладе. Груши — хорошо, запечённые яблоки с мёдом — спасибо местному пасечнику, подарил аж три литра отборного мёда, — отлично, но заменить шоколад в детских глазах не может никакое лакомство. Во всяком случае, если речь о моём ребёнке.
Ходили легенды о детях, которые едят сухофрукты вместо конфет, но я своими глазами не видела.
Продавщица назвала сумму, я машинально приложила карточку к терминалу на телескопической подставке, дождалась значка улыбки, чтобы подхватить пакеты и отправиться домой.
Пора забирать Ладу, готовить, снег чистить…
Снова этот снег!
— Ой ты, батюшки светы, чаво деется-то! — услышала за спиной знакомый раскатистый голос.
Резко обернулась. Ровно за моей спиной стоял Митрофан Яковлевич Гучков в аляске с меховым капюшоном, держа в одной руке кожаные перчатки. Ноги в толстых штанах чуть расставлены, зимние ботинки известного бренда.
Арнольд такие покупал для понтов, но быстро понял, что в городских условиях, передвигаясь со своей женщиной на Мини Купере, красоваться — дурацкая затея.
— Это что ж за чудо-юдо такое, Настасья? — вылупился Митрофан Яковлевич на терминал, я же отчего-то обратила внимание на то, что глаза у него голубые, лишь ободок тёмно-синий, почти фиолетовый. — Картинку приложили и, считай, расплатилися?
— Белены объелся Митрофан? — прыснула продавщица. Настасья, да. Кстати, моложе меня, с маникюром, и ресницами наращенными… — Карточка это банковская, а это терминал банковский, NFC можно расплатиться, по QR-коду, биометрией.
— Че-е-е-ем?! — протянул Митрофан Яковлевич, бесцеремонного обошёл меня, будто я пустое место, протянул палец к терминалу, потрогал, будто правда боялся.
— Ну, телефоном, улыбкой. Хватит кривляться. Очередь задерживаешь!
— Телефоном, говоришь? Это той коробочкой, что у председателя нашего имеется? Улыбкой — это как? Вот, ежели я улыбнуся, у меня из кармана соболиные хвосты сами тебе в
