Анна Шилай - Дар Солнца
— Да… Я просила родителей, чтобы они спасли ребёнка, но они… — Я закусила губу, давя слезы, — они не согласились.
— Сволочи, — прорычала девушка.
— Тише… не говори так… Короче, Света… если я умру и не смогу позаботиться о девочке сама… сделай это ты.
— Я? — Сестра вскочила на ноги. — Как? Полина, я хочу помочь… но я не могу…
— Подожди. Я знаю, что здесь ты не можешь её оставить, родители доберутся до неё, если она останется с тобой.
Света слушала меня, сцепив руки в замок. Она была такой бледной, что я видела каждую веснушку на её лице.
— Я хочу, чтобы ты отнесла её Матвею.
— ЧТО? — Мне показалось, что эти слова словно ударили её, так она отшатнулась. — Сафировскому?
— Послушай, — затараторила я, пока она не погрузилась в праведное возмущение. — Нашим родителям я доверить дочь не могу, ты, пока живешь с ними, тоже не вариант. Бабушка настроена так же категорично, а больше никого нет! После меня права опекуна получат мама с папой, и они… А Матвей…
— А Матвей напился и сделал тебе ребёнка! И даже ни разу не позвонил!
— У Матвея есть нужные связи. Он сможет найти ей семью или приют… Света, пойми, что только так я могу спасти своего ребёнка!
Сестра дышала глубоко и часто, словно из последних сил сдерживала чувства. Зная её нрав, я уважительно прониклась степенью выдержки.
— Поль… Я понимаю. Я правда понимаю… Но ему? Он бросит её у ближайшей больницы, если не у лифтов, и забудет через минуту.
— Нет, — покачала я головой. Она не знает моего… в смысле, не знает Матвея. — Он кажется совершенно бесшабашным гулякой, но голова у него светлая и толковая. Согласна, удочерять её он не станет — скорее его машина поедет без колес, чем Сафировский возьмет на себя такую ответственность, — но это единственный шанс!
Света отвернулась, всё ещё пребывая в сомнениях. Я подошла к ней и обняла за плечи.
— Сестрёнка… кроме тебя, мне некому довериться… Только тебе. Я не хочу, чтобы мой малыш пострадал.
Она зажмурилась, и я увидела, как слеза скользнула из-под её ресниц.
— Полечка… не умирай, — всхлипнула она, напомнив мне, что это она моя младшая сестра… и я такое от неё требую.
— Ты не представляешь, как бы я сама этого хотела… Хотела выпустить тебя из школы… радоваться твоему поступлению в университет… Хотела бы побывать на твоей свадьбе… — пробормотала я, опустив подбородок на её плечо. — И чтобы твоя племянница звала тебя тетей Светой… ты бы учила её красить ногти, пока я не заметила. — Сестра рассмеялась, понимая, что так оно и было бы — я была бы строгой мамой, а она — классной тетей, которую моя дочь обожала бы. — Но этого никто не может обещать… И мой материнский долг позаботиться о ней.
Света шмыгнула носом и повернулась ко мне, поднимая голову.
— Я сделаю это, если ты так хочешь, — тихо прошептала она.
— Спасибо! — я порывисто обняла её. — Боже, родная… ты самая лучшая!
— Это ты самая лучшая, — ответила сестра.
…Я писала письмо, вытирая слезы со щек. У меня поднялась температура, и мама была наготове звонить в "скорую". Закрывшись от неё, я достала чистый лист бумаги и взялась составлять послание для Матвея. Он ясно представал у меня перед глазами, и я писала то, что сказала бы ему в лицо… Как бы он мне ответил…
Накануне мы до ночи обсуждали со Светой имя будущего ребёнка, и сестра подала мне отличную идею — если он отдаст её, девочку будет проще отследить, если у неё будет редкое имя. Света упорно настаивала, что я выживу, дотяну, справлюсь, и потом мы будет искать нашу крошку. Я не спорила, хотя не особо верила, что выдержу это, и сестра меньше дергалась. Мне нравилось имя Ариадна…
Пара слезинок упала на бумагу, и чернила расползлись, но я не стала стирать или переписывать письмо — смысл и так был ясен. Закончив, я долго думала, как подписать. Настоящим именем — тогда Матвей будет знать, куда везти ребёнка обратно. А как-то иначе, что-то ничего не значащее для нас — он не поверит и отмахнется… Надо было представиться как-то по-особенному, чтобы было понятно только ему…
"— Так ты и правда солнечная…" — всплыло в моей памяти. Глупо, конечно, надеяться, что, если он не помнит ту ночь, вспомнит эту незначительную фразу, но кто знает…
И я уверено вывела в подписи: "Солнечная".
Чувствовала я себя сносно, и врач дал мне оптимистичные прогнозы. Если не буду прыгать с горки и есть жирное жареное мясо килограммами, а вместо этого лягу в больницу и сяду на диету из таблеток, то вполне могу дотянуть до срока, когда мне сделают кесарево сечение. Родители нахмурились, полагая, что я сейчас ещё взбрыкну на счет естественных родов, но я была не настолько чокнутой. Если, чтобы выжили моя дочь и я, нужно разрезать меня напополам, то ради Бога!
Адвокат был не в восторге, когда одиннадцатого января, на следующий день после восемнадцатилетия Светы я пришла оформить право опекунства на неё. Он предупредил меня, что, так как я на седьмом месяце беременности и имею серьезный диагноз, моё решение могут оспорить, но я была готова рискнуть. Он оказался толковым мужчиной и предложил, раз у меня проблемы с родителями и они угрожают жизни моего ребёнка, все вопросы по поводу моей жизни и смерти, а так же, если возникнет ситуация, кого спасать, меня или мою дочь, так же передать право решать Свете.
Когда я рассказала ей, она сама едва меня не убила.
Родителям мы пока об этом не говорили, по понятным причинам, и каждая из нас надеялась, что и не придется. Моё сердце, проникнувшись моим скорым материнством, вело себя смирно и не создавало мне проблем, и я уже поверила в счастливый итог.
… - Спи, моё солнышко. Спи, там за облачком дремлют наши ангелы, пока ты в маминых руках… — пела я, гладя живот. Разбушевавшаяся после обеда малышка успокоилась, словно слушая мой голос, и я улыбнулась. Как же сильно я уже любила её! Слыша стук её сердца каждый раз, когда меня забирали на обследование, я смеялась, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете.
Мама пару раз присутствовала при этом, и, наверное, что-то в ней смягчилось. Она рассматривала её на экране, находила какие-то мои черты в этом неясном снимке, улыбаясь вместе со мной. Спрашивала, как я её назову. И мне так хотелось поверить, что она её полюбит так же, как меня… но я боялась. Раз однажды они с папой сказали такое про ребёнка, эта мысль есть в их головах. Значит, она не в безопасности.
— Твой папа позаботиться о тебе, — шепнула я, чуть наклонившись вниз, чтобы она слышала меня. — Он такой замечательный!.. Если вы увидитесь, ты меня обязательно поймешь! Красивый, как воплощение идеала, веселый, умный… Представляешь, он даже меня обогнал по баллам аттестата в дипломе, а это сложно, говорю сразу!
