Наши тонкие струны - Крис Таллик
– Кстати, почему вы, Кристина, инструмент без присмотра бросили? Хотите, чтоб его нейроиды украли?
– Нет-нет, Филипп Филиппович. Только не это. Давайте его сюда скорей… Мы идем репетировать!
И Фил вручает ей чудную трехструнную балалайку.
083. Дерзишь?
Максим Кляйн заходит в свой подъезд с огромным букетом роз.
Правильнее сказать, сперва входит букет, потом – Максим, и последним протискивается его рюкзак. После этого железная дверь с грохотом захлопывается, и эхо еще пару мгновений разносится по всем четырем этажам.
Макс доволен и счастлив. Он все сделал правильно. Он даже не стал просить Сережку о помощи – справился один. Пиццу и напитки он заказал с доставкой, и только пирожное выбирал сам. Никто бы не поверил, но Макс с детства обожает сладкое.
Поднимаясь на второй этаж, он замечает, что на лестнице еще кто-то есть. Там, наверху, возле их квартиры. Макс чувствует чужие запахи. Наверно, это курьер-доставщик привез пиццу. Что-то он слишком рано явился! Макс замедляет шаг и старается выглядеть значительным.
Но это не курьер.
Отчим расселся на широком подоконнике между этажами. Мордастый, лысеющий, еще более отвратный, чем был всегда. Кажется, он уже подготовился к встрече. Рядом с ним бутылка чего-то дорогого, уже наполовину пустая.
Вот и Макс чувствует себя опустошенным.
Ну почему это сегодня? Почему сейчас?
Макс понимает, что он может развернуться и уйти. Этот чел вряд ли за ним погонится. И, конечно, именно так и надо было сделать. Но Макс так не сделает. Он уже вырос, и это его дом. И сегодня он ждет девушку, которую любит. Ну, и заодно сестричку, которую он любит тоже.
– А, это ты, – говорит отчим своим гнусным густым голосом. Вместо приветствия.
Максим прижимает к груди свой букет. Отложить бы его в сторону и освободить руки. Но не на пол же класть?
– Кому цветочки несем? – спрашивает отчим. – Чего празднуем?
– Первое сентября.
– Врешь, мелкий. Ну да ладно. Наплевать. Вот только не тебя я хотел тут встретить… не тебя.
– Не надо нас встречать, – говорит Макс неприязненно. И все-таки перекладывает букет в левую руку.
Отчим обрушивается с подоконника, как морж со скалы, и встает напротив. Словно только этого и дожидался.
– Дерзишь, – говорит он. – Что ты, что твоя сестричка. Оба вонючие ублюдки.
Отчим выше на полголовы. Но Макс сжимает кулак. И этот кулак прилетает отчиму снизу вверх в его квадратный подбородок. Плохо выбритый и отчего-то влажный. Макс разбил пальцы до крови, а этот морж даже не шелохнулся.
– Тэ-эк, – говорит отчим с удовольствием. – А теперь я тебя убивать буду.
084. Как на крыльях
Такси несется по мосту в сторону Петроградской. Уже совсем стемнело, и высокий шпиль собора подсвечен прожекторами. Золотой ангел сияет там, в вышине, он виден издалека, совсем как днем. Как вдруг он вспыхивает сразу несколько раз подряд, мигает и гаснет, словно рассылает сообщения-молнии: скорее, Крис, скорее, Маша, скорее домой!
Кристине и Маше очень тревожно. Макс обещал послать им сообщение, когда все будет готово, но так и не послал. И на звонки не отвечает.
Потому что он лежит, неудобно скорчившись, на белой метлахской плитке. Из рассеченной головы течет алая кровь. Пугающе алая. Розы нежно-бежевого цвета рассыпались вокруг.
Рядом с его затылком валяется разбитая бутылка. Вокруг отвратительно воняет спиртом.
Здесь же на полу телефон Макса. Его безжалостно раздавил чей-то тяжелый каблук. Телефон еще может звонить, но экран погас полностью.
Скорее, девчонки, скорее!
Наконец-то внизу хлопает входная дверь: это Маша и Крис вбегают в подъезд. У Крис в руках народный инструмент в новеньком футляре. В это время полумертвый телефон Максима принимает звонок. Рингтон – веселенькая песня Кристалликов: «Спи, Маша, засыпай». Ее ни с чем не спутаешь. Ее слышно даже на первом этаже.
– Да что же это такое? – не понимает Крис. – Он что, здесь? Что за…
Не договорив, она взлетает по лестнице. Маша за ней. Бежать нелегко: чертова балалайка болтается под ногами.
– Максим! – зовет Крис.
– Максим… – повторяет Маша, потому что уже видит.
Что она видит? Рассыпанные розы сорта «Candlelight». Разбитый телефон. Алую кровь на белой плитке. Бледное лицо мальчика на полу. После удара он смог перевернуться на спину и… потерял сознание.
– Господи, – шепчет Маша.
Крис падает на колени и смотрит в лицо брату. Его волнистые волосы отросли за лето, и мокрая от крови челка прилипла ко лбу. Она прикладывает ладошку к его шее, как учила мама. Кажется, сонная артерия слегка пульсирует.
– Маш, звони в скорую. Скажи: черепно-мозговая травма, нарушение ритма дыхания… Пусть едут срочно.
Но Маша и так уже набирает 112.
Крис гладит Макса по щеке:
– Братик… пожалуйста, не умирай… что я без тебя буду делать? Дыши, не останавливайся…
Кто-то опять ему звонит, но экран остается темным. Крис поднимает телефон с пола, пробует нажимать кнопки, но звонок срывается.
Крис оглядывается вокруг. Скрипит зубами.
– Черт, черт, черт, – говорит она. – А я ведь знаю, кто это сделал. Это он пьет долбаный «Джек Дэниелс». Ненавижу его. Сволочь.
Теперь ее движения – точные и расчетливые.
Крис поднимается на ноги. Взбегает на один лестничный пролет. Отпирает дверь их квартиры. Через минуту возвращается с пакетом стерильных бинтов из аптечки. Она помнит: первым делом нужно остановить кровь.
Крис осторожно переворачивает Макса на бок. Укладывает голову на его же рюкзак. Пока она тянет рюкзак за лямки, из него вываливается коробка с пирожными. Тут уже и Маша заливается слезами. Ведь это для нее он старался. И для нее эти цветочки.
Бинт не слишком плотно обматывается вокруг головы. Теперь Макс и вправду похож на юного арабского дервиша. Только лицо у него белое. Слишком белое.
Он не шевелится и не открывает глаз.
Кто-то громко стучит внизу в железную дверь. Доктор? Разве у них нет ключей от домофонов?
Крис поспешно спускается по ступенькам – открыть магнитный замок.
Маша и Макс остаются одни.
– Максим, – зовет теперь и Маша. – Держись, пожалуйста… Все будет хорошо, Максимчик… Ты меня слышишь?
Нет. Он без сознания. Он может перестать дышать в любую минуту.
Маша это знает. И тоже закрывает глаза.
Забытый страх возвращается.
Смерть всегда рядом. От нее не откупиться, ее не обмануть. Она держит тебя за горло.
Смерть сильнее жизни, потому что она всегда бьет первой.
Бьет, чтобы убить.
Ледяные ладони ложатся на машкины плечи, смыкаются на шее, словно собираются придушить. Маша не оборачивается. Она знает: за ее спиной никого нет.
– Ты
