Жестокии развод - Ария Тес

Сердце тут же подрывается.

Я быстро прохожу мимо Артема, но тот берет меня за руку выше локтя и тянет на себя.

– Мам, не надо. Иван со всем разберется, оставь.

Снова? Оставь? Я разве могу?

Слегка мотаю головой и отстраняюсь с шепотом на губах:

– Я не могу…

Из ванной доносится глухой удар. Льется вода, Артур продолжает скулить. Артем шумно выдыхает. Он бурчит себе под нос что-то вроде:

– Вот же придурок…

Еще раз вздыхает и уносит чемоданы и сумки к себе в комнату, одарив меня последним, сочувствующе-взволнованным взглядом.

Я остаюсь стоять, обнимая себя руками.

На мгновение мне бы хотелось трусливо ретироваться, переложив всю ответственность на чужие плечи, но, конечно же, я этого не сделаю. Даже несмотря на потенциальные раны на душе, которые Артур может оставить и оставит, я тихо подхожу к двери и прислушиваюсь.

– …Бля, ты тварь! Отпусти меня! Тварь…ухо оторвешь! ОТПУСТИ! А она!…Она…

– Закрой свой рот, мелкий ублюдок, – приглушенно рычит Ваня.

Я заглядываю в комнату. Они оба стоят в ванной, сверху на них льется вода. Иван крепко держит сына за ухо, подставляя его лицо к душу, а потом вдруг перехватывает Артура за горло и шипит.

– Я знаю, что ты сейчас охренеть, как злишься. Твои родители расстались, мир развалился на части. Тебе кажется, что ты болтаешься без поддержки, и да, это очень страшно. До одурения.

– Да насрать мне!…Ты…

– Да-да-да. Я тварь, уже слышал. А тебе, сука, страшно! Твой папаша вдруг оказался обычным человеком, хотя раньше ты думал, он – Бог. Нет, не Бог. Он тоже совершает ошибки и ведет себя, как мразь. И да, так бывает. Рано или поздно, все дети понимают, что их родители неидеальные. Какая жалость.

– Я…

– Вытри сопли, блядь! – Иван рычит еще громче, – Ты злишься, потому что впервые потерял привычное. Почву под твоими ногами здорово пошатали, поэтому теперь тебе страшно!

– Я не боюсь! Ты че несешь?! Я не…

– Это нормально! Слышишь меня?! Нормально бояться! Нормально понимать, что родители – это просто люди, и они неидеальны! Нормально, когда они понимают, что вместе быть больше не хотят! Печально, я не спорю, но все это нор-маль-но! Тебе нечего стыдиться!

– Пошел ты… – хрипит Артур, но каждое его слово наполненно болью.

Я ее чувствую всей своей душой.

Иван шумно выдыхает и дальше его голос падает до шепота.

– Мне очень жаль, что с твоей семьей случилась жизнь, но это жизнь. Ты должен пережить это, понять и простить своих родителей за тот выбор, который они сделали. А еще ты должен простить себя и позволить бояться – в этом нет ничего такого. Я тоже боюсь. Многого, и что? Срываюсь на ком-то?

– Похеру…

– Нет, не срываюсь! Я принимаю это, прощаю себя и действую, а не виню во всем происходящем людей вокруг! Особенно ее! За что ты так с ней?! У тебя прекрасная мать…

– Не говори о ней! – с жаром выплевывает Артур, но Иван снова его игнорирует.

– Прекрати спускать на свою мать всех собак! Она не из железа, а ты уже не ребенок, чтобы позволять себе детские выходки!

Артур молча смотрит на Ивана. Зло, но в то же время…будто с немым согласием. Оно ему не нравится, и он бы рад протестовать, а не получается.

Внутри меня душа натягивается еще сильнее…

Иван тихо вздыхает и мотает головой.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Поверь, я действительно понимаю. Но! Твои родители просто расстались. Твой отец сделал свой выбор, мама сделала свой. Это не значит, что тебя оставили, Артур, это значит, что их отношения закончены. Любом ребенку будет больно понимать, что так вышло, но ты ничего с этим поделать не можешь. Тебе нужно просто принять, что прошлое – прошло. Сейчас тебе кажется, что под твоими ногами больше нет твердой почвы, только это не так. Твоя почва не зависит от того, вместе твои родители или нет. Но если ты ее доведешь – вот тогда ты узнаешь, что такое выбитая земля на самом деле. Поверь мне…это я тоже прекрасно понимаю.

?Пару раз моргнув, лицо Артура меняется. От злости не остается и следа, зато на смену приходит волнение. Сын цепляется за руки Ивана, хмурит брови и чаще дышит. Иван чуть наклоняется, заглядывая ему в глаза.

– Пришел в себя или сейчас блеванешь?

– По…последнее…

– Супер.

Резко отстраняюсь, когда Иван делает шаг назад, а через мгновение до меня доносится грохот. Еще через одно Артура тошнит.

– Галь!…

Тяжело дышу, прикрыв глаза и сжав руки в кулаки. Иван зовет меня повторно.

– Красивая!

Прятаться смысла нет. Я выхожу из-за угла, Иван поднимает на меня глаза: картина маслом. Он склоняет Артура над унитазом, крепко удерживая того за плечи, а когда мы встречаемся взглядами, он слабо мне улыбается.

– Нужна вода и активированный уголь.

Я стою и смотрю на сына. Материнское сердце сильнее сдавливает под ребрами невидимая рука волнения. Тогда Ваня тихо зовет меня:

– Красивая, все хорошо будет. Перебрал, не волнуйся. Принеси воду, активированный уголь и приготовь ему постель. Сейчас отполощит, и я его принесу.

Пару раз киваю.

Так нельзя думать, но, если честно, то я безумно рада, что рядом со мной сейчас есть Иван, который легко принимает на себя ответственность и решает мои проблемы. Они его вроде как и не касаются, но…ему об этом, похоже, никто не сказал. Иван принимает заботу о моем ребенке, как о своем.

***

Где-то через пятнадцать минут активного изрыгания выпивки, Иван притаскивает моего сына ко мне. Я уже приготовила ему сменную одежду, которую взяла у Артема, воду и активированный уголь, а когда они заходят, тут же вскакиваю с постели.

– Спокойно, – тихо говорит Иван, а потом подводит Артура к постели, – Сейчас выпьем таблеточки, потом поспим. Ага? Завтра будет плохо, но ничего. Организм молодой, быстро оклемаешься.

Артур ничего связанного сказать не может. Он бурчит себе под нос какие-то обрывки слов, вздыхает, падает на кровать. Я смотрю на Ивана.

– Может быть, нужно скорую вызвать?

Он слегка мотает головой.

– Не надо, красивая, все ровно. Просто перебрал. Ему нужно проспаться.

Сжав руки, я пару раз киваю, но Иван и не ждет. Он точно знает, что нужно делать: берет таблетки, воду и заставляет сына принять целую горсть. Тот кое-как выпивает и снова плюхается на кровать.

Мы отстраняемся и замолкаем.

Больно.

Я смотрю на своего сына, и это