Выбери меня - Эля Муратова
Глава 44
Идеал не для всех
Серёжа приезжает ко мне на следующий день. Готовит куриный бульон.
— Я не хочу есть, — отрицательно кручу головой.
Говорит осуждающе:
— Ты может и не хочешь. А он — хочет, — указывает на живот.
Покорно вздыхаю.
— Ладно. Только если немножко.
Подносит ложку к моему рту. Отворачиваю лицо.
— Я сама. Такими темпами ты скоро утку за мной выносить будешь.
Усмехается. Поев, я действительно чувствую себя лучше. Опухоль с горла как будто спала и сосредоточилась в районе дальнего зуба. Морщась, потираю ноющую щеку рукой. Неприятно отдаёт в ухо.
Серёжа смотрит на меня строгим взглядом.
— Ну хватит. Надо ехать к врачу. Если это зуб, ромашкой мы его точно не вылечим.
— Я боюсь, — ною капризно.
— А толку? Надо решать проблему.
— Нет. Давай ещё подождём немножко.
Протестующе накрываю подушкой своё лицо. Он убирает её решительным движением.
— Уже подождали. Если начнётся осложнение, станет только хуже.
Тянет меня за руку, заставляя приподняться с постели.
— Признайся, это твоя изощрённая месть?
— Если тебе нравится так думать, то да.
Сползаю с кровати, придерживая больную щёку рукой. Слегка теряю равновесие. От длительного лежания в постели кружится голова.
Вздохнув, Серёжа подхватывает меня под коленями. Оказавшись на его руках, шепчу:
— Куда ты меня несёшь?
— Кое-кому не помешает принять душ.
— Божеее… — стону, уткнувшись в его плечо. — Обязательно было это говорить?
Усмехается одним уголком рта.
— Да. Иначе бы ты не согласилась.
В клинике, в которую привозит нас Серёжа, меня принимают экстренно. Возможно, ввиду моего особого положения, а возможно — кое-кто пошептался о чём-то с администратором.
Дело оказывается в верхней семёрке. Врач вскрывает мне старую пломбу. Прочищает скопившийся там гной. Поскольку я беременна, обезболивающее мне полагается самое слабое. Зажмурившись, стойко терплю.
Стоматолог говорит, что перенесённая мною болезнь подстегнула воспалительный процесс и привела к соответствующим последствиям. После родов мне обязательно следует показаться, чтобы решить этот вопрос по-человечески. То, что было сделано сейчас — лишь временная мера.
После проведённой процедуры мне становится значительно легче. С онемевшим наполовину лицом выхожу из кабинета врача.
Алёхин сидит на диванчике в зоне ожидания. На ногах — фиолетовые бахилы.
— Всё нормально?
Киваю беззвучно, давая понять, что не могу говорить.
Он привозит меня домой. Раздев как ребёнка и уложив в постель, шепчет:
— Поспи немного. Через пару часов можно будет поесть. Приготовлю что-нибудь.
— Зачем ты это делаешь? — бормочу сонно.
Отвечает после паузы.
— Если бы я знал.
— Это не твой ребёнок.
— Я в курсе, — хмыкает невесело. — Но спасибо, что напомнила.
— Я — не твоя девушка.
— Знаю.
— Ты не обязан…
— Спи уже.
Слышу едва уловимый шорох шагов, слабый скрип прикрываемой двери в спальню. Поворот ручки балконной двери. Курить, наверное, пошёл? А это, между прочим, вредно…
Последняя связная мысль покидает моё измученное сознание.
Просыпаюсь сама. Так бывает, когда человек хорошо выспался. Правая щека почти не болит, чувствуется лишь лёгкое онемение.
Осторожно встаю с постели. Слабость ещё присутствует, но я определённо чувствую себя лучше. Веду носом, улавливая какие-то нереально аппетитные запахи с кухни. Иду туда, опираясь ладонью о стену. Облокотившись о косяк, останавливаюсь в проходе.
Алёхин лежит на диване, вытянув ноги. Голова запрокинута, глаза прикрыты. Руки сложены на груди, придерживая мобильный. Рядом — ноутбук. Экран потух, но индикатор бодро светится зелёным.
Подойдя ближе, вглядываюсь в его лицо. Спит? Устал, наверное…
В животе недвусмысленно урчит. Бодро ковыляю к плите. Сначала приподнимаю крышку кастрюли побольше. Принюхиваюсь. Суп какой-то? Кажется, это домашняя лапша? Удовлетворив любопытство, тянусь к высокой сковороде по соседству. Батюшки святы. Рагу с… Присматриваюсь, наклоняясь ближе. С фрикадельками!
Рот переполняется слюной.
— Руки помой, — голос Алёхина за спиной.
Обернувшись вижу, как он потягивается, сидя на диване.
— Как самочувствие? — спрашивает, направляясь к кофемашине.
— Нормально. Я тоже буду.
— Что? — поворачивается ко мне вопросительно.
Киваю на кофемашину.
— Эээ, не. Тебе морсик. Ромашковый чай — из горяченького.
— Ну, Серёжа… — тяну совершенно по-детски, капризно надувая губы.
— Сначала поешь. Потом посмотрим. Если ты… — смотрит на часы. — Если ты чувствуешь себя лучше, мне надо отлучиться кое-куда.
— Конечно, без проблем.
Куда это он собрался!?
— А ты разве не пообедаешь со мной?
— Только если по-быстрому, — кивает после паузы, соглашаясь.
Жадно набрасываюсь на еду, как только Серёжа ставит передо мной тарелку. Мне нужно всё и сразу. Первое, второе и компот!
Он медленно жуёт, наблюдая за мной. Усмехается, не удержавшись.
— Вот это аппетит.
— Это было божественно, — утерев губы салфеткой, откидываюсь на спинку своего стула. Поглаживаю живот. — Кажется, ему тоже понравилось.
— Что? Почему? — удивляется Серёжа.
— Пинается, — поясняю, улыбнувшись.
Он пялится, словно завороженный движениями моих ладоней. Спрашиваю, не отдавая себе отчёта — для чего:
— Хочешь… Хочешь потрогать?
Пожимает плечами.
— Дай руку.
Нерешительно протягивает правую.
— Вот здесь. Чуть-чуть ниже, — направляю его. — Чувствуешь?..
Серёжины глаза округляются.
— Охренеть. Он и правда… там.
— Ага, — киваю довольно.
Сидим так несколько долгих секунд в полной тишине, прислушиваясь.
Нарушаю молчание первой.
— Серёжа… Я хотела сказать. Спасибо тебе большое за всё. Правда. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Кивает молча.
— Но это лишнее.
Поднимает на меня взгляд. Мой голос слегка дрожит, когда я продолжаю:
— Мы ведь расстались. По сути, мы друг другу никто. Ты не обязан делать… этого всего.
Плотно сжимает челюсти.
— Да, возможно, ты права.
— Ну вот…
Перебивает меня:
— Мы больше не пара, но это не значит, что я не могу испытывать к тебе простые человеческие чувства. Дружеские, к примеру.
— Дружеские? — скептически приподнимаю бровь. — Кажется, мы это уже проходили. И чем это в итоге закончилось? Помнишь?
— Помню. Возможно… возможно, нам нужно было через это пройти.
— Как это? — удивляюсь.
— Чтобы понять, что мы можем быть только друзьями, — на его лице повисает странное выражение, когда он говорит это.
— Серёжа… — говорю предупреждающе. — Я не хочу, чтобы ты рассчитывал на что-то большее. Ты же видишь… — развожу ладони в сторону, открывая живот. — У меня сейчас несколько иные приоритеты.
— Вижу. Это трудно не заметить, знаешь ли, — криво усмехается. — Что плохого в том, если мы сохраним эту дружбу? Я знаю, что тебе сейчас нужна помощь. Так вот, я готов помочь, — раскрывает ладони, копируя мою позу.
— Мне это не очень удобно. Понимаешь…
— А что, если это нужно мне?
Вопросительно смотрю на него.
— Мне нужно тебе помочь. Что если так? Не спрашивай — зачем. Просто прими это.
— Я хочу, чтобы ты жил своей жизнью. Не зацикливаясь на мне…
— Я и живу.
— Я имею в виду… личное.
— Я
